Двинулся в мою сторону, но я перекатилась на живот и закинула в рот ягоду винограда:
— Поговорим?
— О нас?
— О нас? — повторила я, словно ослышалась. — Мы поцеловались первый раз пятнадцать минут назад и это наша третья встреча…
— Намекаешь, что я спешу?
— У меня ощущение, что попала под чётко спланированное наступление, основная задача которого — пленных не брать.
Я снова села, потянулась за своим бокалом и сделала большой глоток. Слишком быстро, для меня всё развивалось слишком быстро.
— Я пройдусь немного.
Натянула кроссовки, стараясь не смотреть на Демида, боясь увидеть в его глазах… Разочарование?.. Понимание, что просто теряет со мной время?. Раздражение, что всё идёт не по его плану?..
Не понимала себя. Ведь ждала его, скучала, сама целовала, не смущаясь и не скрывая желания. Но я не могла заставить себя расслабиться до конца, искала в поступках Демида скрытый умысел, потому что ещё не могла ему доверять, ведь не знала о нём практически ничего. Я шла вдоль берега, всматриваясь в темнеющую внизу гладь реки. Ленка говорит, что я слишком много думаю, анализирую. Но как иначе? Всё равно что прыгнуть сейчас без разбора туда, вниз с обрыва, не видя, что тебя ждёт, и шанс переломать ноги значительно выше благоприятного исхода такого поступка. Я отступаю не потому, что боюсь отношений, а потому что не уверена, что справлюсь с болью, которую мне могут причинить эти отношения. В этом вся я — ещё ничего не начато, а я уже просчитываю возможные потери. Меня слишком сильно и долго держит на привязи прошлое разочарование. С чего я взяла, что Демид такой же, как и тот школьный ловелас? Да и мне уже не семнадцать, ума, надеюсь, прибавилось.
Как только эти мысли обрели чёткость в моей голове, я развернулась и зашагала туда, где звучала музыка, где был ОН. Чем ближе к маши не подходила, тем сильнее меня била дрожь, и не только из-за того, что я замёрзла, а из-за волнения, что решилась впустить в свою жизнь этого человека.
Демид стоял у обрыва, на месте несостоявшейся «казни», засунув руки в карманы джинсов. Я неслышно подошла сзади, прижалась к его широкой спине. Он вздрогнул, то ли от неожиданности, то ли от холода моего почти окоченевшего тела. Жар его спины был таким манящим, что хотелось просто в нём раствориться, я вжималась в него всё сильнее, оплетая кольцами своих рук.
— Мне нравится, как ты произносишь моё имя — Дёма, — заговорил он. — С самого детства я был Демид, как-то не приживались в нашей семье ласкательные имена…
— Мне можно тебя так звать?
— Только тебе и можно.
— Ты тоже меня странно назвал — аленький. Почему прилагательное? Я ведь даже не рыжая…