Сквозь сумрак в комнате видела, что он раздевается, решила, что мне тоже стоит. Потянула футболку вверх, но Демид запротестовал:
— Я сам хотел тебя раздеть.
Так я и осталась сидеть на кровати с поднятыми вверх руками и головой ровно по глаза скрытой футболкой. В комнате и так было темно, а ткань на лице полностью блокировала всякую возможность рассмотреть хоть что-то. Матрас рядом со мной прогнулся под весом ещё одного тела. Демид поцеловал меня, прошёлся ладонями по поднятым рукам, от локтей к подмышкам, по бокам, обрисовал большими пальцами грудь. Я рада была, что не могу сейчас видеть его, иначе бы запаниковала. Но зрение не работало, зато осязание усилилось в разы. Уложил меня на спину, снял шорты, гладил, мял, касался, целовал. И я дрожала, извивалась, просила разрешения прикоснуться к нему в ответ, на что он лишь глубже поцеловал меня, сминая мои губы своими. В конце концов, футболка сползла полностью. Радуясь, что теперь мои руки свободны, я, насколько хватало их длины, оглаживала его спину, ягодицы, заводясь ещё больше от ощущения его кожи под своими ладонями. Демид, наконец, оторвался от моих губ, обрисовал контур моего лица.
— Боишься? — спросил он на выдохе.
— Да.
— Я боюсь больше… — Услышав это, с сомнением посмотрела на него, но в темноте комнаты различила только блеск в глазах. — Ты такая… маленькая…
Снова поцеловал. А я действительно была маленькой, под ним снаружи, для него внутри, прочувствовав это каждой клеточкой, когда Демид, наконец решившись, сделал резкое движение. Всего одно, и я задохнулась от боли, попыталась выползти из-под него, но он крепко держал меня за талию и плечи кольцами своих рук.
— Не двигайся, — прижался своим лбом к моему, не позволяя шевелить даже головой, — дыши…
Послушалась. Дышала сначала шумно и глубоко, высоко подбрасывая грудную клетку, затем всё тише, размереннее, проникаясь силой чужих мышц, чувством наполненности внутри. Казалось, Демид превратился в камень, закрыл глаза, расслабился, и только пульсирующие на висках и шее вены, выдавали его напряжение. Я заелозила бёдрами, интуитивно ища более удобное положение. Он ответил мне слабым толчком. Теперь я не бежала, подавалась вперёд, навстречу, потянулась губами, целуя первой.
Кто там что говорил об оголённых проводах, фееричных взрывах и оргазмах до обморока? Я могу сравнить себя с гитарной струной, которую так туго накручивали на коло֝к[1], что в какой-то момент она просто лопнула, издав тонкий свист. Свист был однозначно. В тот момент, когда реальность рассыпалась перед моими глазами разноцветным бисером, я запрокинула голову и вдохнула воздух так резко, что получился именно этот звук. Что там и как было у Демида, даже не помню, потому что, когда полностью пришла в себя, он уже лежал сбоку от меня, и довольно урчал мне в ухо. Я повернулась к своему мужчине (теперь я точно имею полное право так говорить), а луна, бесстыдно заглядывающая в наше окно, помогала мне рассмотреть каждую чёрточку на его лице.