Собеседница покачала головой, не сводя с меня темных глаз-бусинок.
– Давайте договоримся, – перешла я к главному. – Я исполню свое предназначение, а после вы отпустите меня и моего…
– Ты носишь под сердцем дочь, – перебила меня Аша.
Я округлила глаза.
– Девочка, чьи волосы белые, словно первый снег, а глаза голубые, словно чистые горные озера.
– Вы что-то путаете, – отмахнулась я, не веря словам этой женщины. – У моей дочери, – я осеклась. – У моего ребенка не могут быть волосы такими, как у вас!
Аша улыбнулась одними уголками губ:
– Почему же?
– Да потому что у меня они были черными, а у отца… – голос надломился, при мыслях о Кроу. Невольно вспомнила, как пропускала между пальцами его волосы, цвета спелой пшеницы. – Впрочем, неважно.
– Ох, непросто мне с тобой будет, – задумчиво произнесла Аша. – Такая же, как и мать, – вздохнула она, хитро сощурившись.
Как мать? Как та женщина, что вручила меня старой ведьме?
– Не хочу ничего о ней знать! – Я по-детски заткнула уши и поднялась с постели. – Больше ни слова!
Натянув туфли, я бросилась к выходу. У двери меня настиг голос Аши:
– Так и будешь всю жизнь бегать от себя? – строго спросила она. – Вместо того, чтобы искать дорогу на ощупь, просто открой глаза… Далия.
Далия.
Сердце кольнуло словно острой иглой. В воспоминания ворвался женский голос, что зазвенел на ветру, путаясь средь белья, вывешенного для сушки на веревках. Мимолетное воспоминание, которое исчезло так же быстро, как и появилось, оставив меня с щемящей пустотой в истерзанной душе.
– Присядь, – попросила Аша, в то время как мои пальцы сжимали дверную ручку, не находя силы, чтобы потянуть ее и сбежать в манящую неизвестность. Не выйдет. Уже поздно. Я слишком далеко зашла. Приоткрыла завесу прошлого, откуда на меня вот-вот хлынет поток воспоминаний, сбивающий с ног. Выдержу ли я? Выстою ли? Или паду ниц?
Едва перебирая ногами, подошла к кровати и, шумно вздохнув, опустилась на нее. Аша удовлетворенно кивнула.
– Вы знали мою мать. – Не вопрос, а констатация факта. Мы обе знали, что так и есть.
– Твоя мать – Фрида – была женщиной своенравной. Непокорной. Она жаждала любви, мечтала о счастливой семейной жизни. – Женщина-пророк на мгновение смолкла, а после, набрав полную грудь воздуха продолжила, все глубже погружаясь в воспоминания. – И если последнему не суждено было сбыться, то вот любовь она обрести смогла. Я не помню его имени. Много лет прошло с тех пор. Не местный был твой отец. Фьер, – припечатала она.
– Постойте, – перебила я Ашу. – Как вы можете помнить мою мать, если… – Теперь набрать воздух в легкие пришлось мне, чтобы озвучить свои мысли. – Если мне – болотной ведьме – сто пятьдесят лет отроду, то сколько же тогда вам?! Пророки столько не живут! – заявила я то, что знала от покойной бабки.