Может, кое-кто и пережидает плохую погоду в Москве, но пенсионеры Никифоровы, Михал Михалыч и Валентина Сидоровна, всегда живут с апреля по октябрь, у них дом теплый, с печкой. А с середины июня им подбрасывали шестерых внучек. Марина вспомнила, как прошлым летом Михал Михалыч кликал их с речки. Из шестерых девочек только одну звали просто – Катей, у остальных были весьма сложные имена. Михалыч начинал уверенно:
– Катя!
Дальше – с запинками:
– Э-э…Изабелла! Э-э…Альбина! Как тебя? – Адель! То есть, тьфу ты, – Жизель! Э-э…Эвелина!…
В следующий раз все повторялось:
– Катя! Э-э…Изабелла! Э-э…Жизель! То есть, тьфу ты, – Адель!…Карина!…
Так Белых и не смогли разобраться, как же звали эту девочку: Адель или Жизель?
21
– Спасибо, Маша, чай – отличный, снова жить можно!
– На здоровье! И мне тоже легче стало.
– Да, нам-то хорошо, а вот Галина Леонидовна…– Марина нарочно откусила бутерброд с сыром, чтобы Маша успела спросить:
– А что с ней?
– Я тебе не успела рассказать, позавчера я ее застала с заплаканными глазами. У нее – настоящая депрессия. Я ей пообещала, что мы на дачу поедем, она хоть немного приободрилась. А вчера ты приболела, не до того было. А она, наверное, звонка ждет – не дождется.
– Так что же ты молчишь?! Надо собираться и ехать прямо сейчас, я совершенно здорова, и практика закончилась. И погода сегодня гораздо лучше.
– Маша, ты – молодец! Только… я подумала, а давай ее разыграем!
– Как?
– Как в театре. Сначала позвоним по телефону, что зайдем, а потом явимся к ней переодетыми. Она откроет – а там две побирушки: «Подайте, мы не местные!» Она немного испугается, а потом развеселится.
Всевозможные шутки и розыгрыши процветали в школьном театральном кружке, которым руководила Галина Леонидовна. Она даже учредила приз «за лучшую шутку сезона», который однажды досталась сестрам Белых. Марина играла Белоснежку, Маша – гнома, а Таня – злую мачеху. Шутку придумала Марина, а Маша помогла ей незаметно от всех заклеить половину передних зубов черной бумагой. На генеральной репетиции, когда гномы разбудили Белоснежку, она так «ослепительно» улыбнулась, что все попадали, где стояли.
– Здорово! Она, конечно, оценит. Но как же мы через двор пройдем?
– Ну, во-первых, не в лохмотьях же мы будем, а во-вторых, нас никто не узнает в таком виде: платки, юбки. Ты мой парик наденешь, глаза погуще подведешь, а я буду в темных очках, старых бабушкиных. Пойду, приготовлю костюмы, а ты сумку собери, не забудь продукты.
Марина отправилась в комнату родителей. «Скорей бы уж они приехали!» Зашла – и удивилась, как здесь пыльно и душно, а ведь неделю назад все протирала и мыла. Да еще и темно: опять солнце скрылось.