Вопреки опасениям Марины, Лидия Ивановна в кухне предложила ей помыть руки под мятым рукомойником и принесла из комнаты чистое полотенце, хотя и совсем старое, застиранное до дыр. Затем, усадив Марину за стол, покрытый облезлой клеенкой, она сама вымыла руки, на этот раз – тщательно, несколько раз намыливая их розовым земляничным мылом. Потом умыла лицо и шею. Включив какую-то допотопную закопченную электроплитку в розетку, болтающуюся на честном слове, она опять ушла в комнату и принялась там чем-то стукать, шуршать и скрипеть. Вскоре она вернулась, переодетая с головы до ног. На ней теперь было бежевое льняное платье с короткими рукавами, белый фартук, новый белый с мелкими цветочками платок, а на ногах – чулки и чистые новые тапочки. Ее морщинистые крепкие руки были покрыты крестьянским загаром: кожа на плечах было совсем белая, ниже постепенно темнела, а на тыльной стороне ладоней была шоколадного цвета. Руки Лидии Ивановны споро принялись за работу, а лицо ее излучало такое радушие, словно каждая морщинка заулыбалась:
– Ах ты, гостья дорогая! Мне тебя и угостить нечем, только хлеб да картошка осталась. Жду пенсию, даже сахар и чай не покупаю. Ну, не обессудь, заварю смородиной, да вот варенья черничного еще есть баночка, – за разговором она поставила на плитку черную от нагара сковородку, налила растительного масла и принялась ловко скрести и крошить заранее вымытую картошку, вынув ее, как фокусник из шляпы, из какой-то кастрюли. – Конфеты, говоришь, есть? Ну, спасибо, будет у нас пир! Расскажи, как вы живете-можете?
Ошеломленная таким преображением Марина не успела и двух слов сказать, как Лидия Ивановна поставила перед ней тарелку с восхитительной до хруста поджаренной картошкой, налила ароматный чай в щербатую чашечку и наложила полное блюдечко варенья. Всякие опасения Марины хозяйка развеяла, сполоснув посуду горячей водой и протерев чистым льняным полотенцем.
– А то тут, поди, мухи летали. Я все правила гигиены знаю, меня Татьяна Николаевна учила. Царствие небесное! Она ведь мне доверила с малюткой нянчиться.
За обедом и чаем Лидия Ивановна делилась воспоминаниями.
7
«Я в лесхозе учетчицей работала, все ж таки семилетку еще до войны кончила. А как на пенсию пошла, в школу устроилась уборщицей. Деньги маленькие, так мне Татьяна Николаевна (царство ей небесное!) выхлопотала полставки сторожихи. Я ведь за Толю своего пенсию не получаю, мы с ним расписаться даже не успели в сорок первом. Матери его пришла похоронка, а я и вдовой не считаюсь. У меня на той войне еще отец и два брата погибли. У нашего поколения почти всех женихов поубивали. А вот соседка моя Нина Седых, только на шесть лет меня младше, а судьба-то совсем другая: и замуж вышла, и детей родила, и внуки уже большие. А я, как маму схоронила, осталась одна, как перст.