- Слишком, слишком много, как ты понимаешь. Женевьева похоронила своего сына, затем своего мужа и, наконец, свою дочь, и это за чертовы четыре года. Она помутилась в рассудке, и разве можно ее винить? Вот честно? Люди держались подальше от нее и ее дома на Ведек-роуд, которая теперь называется просто Каунти-роуд 707. Она просто сошла с ума, и от нее шарахались как от прокаженной. Примерно через три месяца после того как они похоронили Перл, начали происходить странные вещи. Начали ходить слухи, чертовски необычные.
Кенни посмотрел на него, почти боясь спросить.
- Какие слухи?
Годфри сглотнул один раз, затем второй.
- Ну, люди поговаривали, что видели Перл... видели, как она гуляла по лесу.
- Боже правый.
- Да, это ужасно. Но не забывай, что этот округ был и остается... изолированным. Здесь ничего нет, кроме множества маленьких городков и ферм, окруженных темными лесами и чащами. Людям нравилось болтать друг с другом, нравилось придумывать безумные истории. Многие взрослые в Хеймаркете, слышавшие эти сказки, делали все возможное, чтобы скрыть это от нас, детей... но мы все узнали. Мы услышали, что по проселочным дорогам бродит призрак Перл. Думаю, достаточно близко.
- Теперь я должен добавить предисловие к этому, сказав, что мой старик был в совете округа, а мой дядя Томми был помощником шерифа – он жил по соседству с нами – так что не было почти ничего, о чем бы они не знали. Однажды лунной ночью я лежал в своей постели, тогда было тепло, поэтому у меня было открыто окно. Просто лежал, не спал, слушая, как мой старик и мой дядя Томми пьют пиво и смеются за столом для пикника на заднем дворе. Это было после полуночи, я это хорошо помню, когда к нам въехала машина. Из машины кто-то вылез, крича и неся какую-то околесицу, и моему старику, и дяде Томми пришлось постараться, чтобы успокоить его.
Это был Алан Крески, и он был пьян. Он не мог двух слов связать, до смерти напуганный. Я слышал все это через окно моей спальни наверху. Алан сказал, что возвращался из дома Луанны Шилдс на Крикер-роуд в сторону Французской деревни. Он сказал, что видел что-то, что-то, что напугало его до смерти. Ему потребовалось время, чтобы сказать, что именно это было. Что ж, Алан был старым пьяницей, с тех пор как вернулся со Второй мировой войны, и не нужно было спрашивать, что он делал на Крикер-роуд в такой час, потому что и мой старик, и мой дядя знали – как и весь проклятый город – что он устраивал шуры-муры с Луанной, и так было уже какое-то время. Все это знали. Даже мы, дети, знали это. Старая Луанна была развратной, и единственным, кто не знал об этом, был ее муж, Бобби, который восемь месяцев в году проводил на барже с железной рудой. Черт, мальчишками мы ходили пешком к Луанне после наступления темноты и наблюдали, как она развлекалась, через окно... иногда с каким-нибудь парнем, а иногда в одиночестве.