В комнате на секунду все замерли, поглядывая друг на друга, будто их застали в неприятной позе или около дерева в парке, куда зашли по нужде. Стук в дверь настойчиво повторился.
Первым сообразил Ткачёв.
— Быстро всё убираем со стола. Хмель, Сергей и Жора — быстро в сарай. И не высовываться! Саша, на кухню — доставай стаканы, коньяк и закуску. Живей!
Нодия, собрав со стола бумаги, вместе с Хмелём и Румянцевым, прихватившими свои куртки, шустро юркнул в сарай. Благо дверь в него была на кухне. Поплутин метнулся молнией, и на столе уже стояла бутылка коньяка, рюмки и лимон. Ткачёв одернул свитер и, оглядев комнату, пошел открывать дверь в дом.
На пороге стояла Мария и держала в руках небольшую кастрюльку.
— Простите, Андрей Викторович, я увидела свет в доме и решила, что вы, наверное, голодны. Вот, здесь горячие люля и картошка.
Женщина смущенно улыбнулась и протянула кастрюльку.
Ткачёв интуитивно отошёл в сторону, пропуская Марию в дом.
— Спасибо огромное, а то мы заработались совсем, — нарочито громко сказал он. — Начальство отчёт требует, вот мы под коньячок и составляем…
Мария зашла в дом, поздоровалась с майором, который догадался положить на стол раскрытую папку с документами. Поплутин сверлил взглядом ладную фигуру женщины. Она же, тем временем, поставила кастрюльку на стол и скинула платок, покрывавший голову. Серебристо-русые локоны раскинулись по плечам, а тонкий аромат дорогого парфюма легким облаком окутал комнату.
— Вы бы хоть печку затопили, мужчины. Ночь сегодня холодная будет.
— Да, — промямлил полковник, — не успели. Вот по рюмочке выпили и работаем. Сейчас затопим. Не хотите с нами по двадцать грамм?
— Нет, спасибо, — улыбнулась очаровательно Мария. — Я пойду. Не буду вам мешать…
Полковник проводил её до двери, подождал, пока она накинет платок.
— Вы ещё долго у нас пробудете? — вопрос прозвучал с некоторой тоской.
— Вот отчёт составлю, завтра передам начальству, а там… оно решит, — ответил полковник, засматриваясь на её губы.
Мария дернула уголком губ, поправила платок и быстро зашагала к своему дому. Ткачёв закрыл дверь на засов и глубоко выдохнул с облегчением. Потом вернулся в комнату.
Шустрый Нодия уже растапливал печку, а опера с агентом ковырялись в кастрюльке, вынимая картошку и люля.
— А чего, может, действительно по рюмашке хлопнем? — постучал ногтем по бутылке с коньяком Поплутин.
— Наливай, — разрешил полковник.
Налили. Выпили. Ткачёв всё мучился вопросом об интересе Автондила в Зареченске, жуя дольку лимона, как наблюдательный Поплутин спросил: