– Меч инквизитора. – Я положила ладонь на рукоятку. – Ты наверняка слышал о нем. Таким оружием можно убить ведьму и не получить откат от ее смерти. Руда, из которой оно выковано, поглощает любую посмертную магию.
– Огонь делает то же самое, так зачем меч? – Он поднял глаза на меня, и в них я прочла ненависть. Он ненавидел мое оружие и желал сломать его, но не мог. Зачем же тогда заговорил о нем?
– Не всегда есть время развести костер. Ирода проще убить на месте. Ты это хотел услышать?
Кулаки мальчишки сжались, взгляд стал острым, а в глазах запылало зеленое пожарище. Он готов был произнести заклинание, но сдержался.
– Ты ведь Гильотина Линсбрук. Лучшая ищейка. Говорят, можешь по малейшему отпечатку магии найти ее владельца даже через неделю после использования заклинания?
– Есть такой слух. – Я внимательно следила за руками ведьмака. Доверяй, но в меру – это лучшая тактика. Всегда просчитывай все наихудшие варианты, прежде чем перейти к делу.
– Только слух? – Его глаза почти прожигали меня этим вопросом. Ответ был очень важен для Вольфгана.
– Нет. Это чистая правда. – Врать не было смысла.
И он сорвался. То, чего я и ожидала, – худшее случилось. Мальчишка кинулся на меня с куском веревки, которая еще недавно обхватывала его шею, и попытался обмотать ее вокруг моих рук, но у него не вышло. Он повалил меня на пол и сел сверху, продолжая попытки то ли связать, то ли придушить. Когда с веревкой не вышло, он решил удержать меня с помощью рук.
– Тогда как ты могла спутать мою Лейлу с той темной сумасшедшей! – кричал мне в лицо ведьмак, а по его щекам текли слезы вперемешку с кровью. – Лейла была невинна! Тогда почему? Почему ее сожгли в степи, как какую-то преступницу?!
– Я не отдавала этот приказ, – попыталась вразумить мальчишку, но тщетно. Мне не хотелось вновь его травмировать.
– Ты отдала его! Ты убила ее! Пусть я умру, но ты отправишься за мной, Гильотина!
Самое ужасное, что ведьмак не лгал. Чувства, что я читала в его больных глазах, видела в его кровавых слезах и ощущала в крепости его рук на своих запястьях, не были ложью. Они были искренними. Я еще не понимала, почему в степях сожгли не ту ведьму, но уже верила в это.
Вырваться из захвата было несложно. Я легко перевернула Вольфгана на спину, нависнув сверху. Гораздо труднее было снова причинить мальчишке боль. Глухой удар ребром ладони по затылку был благом, ибо в такой сильной истерике можно было и перегореть. Тогда, сидя на бессознательном юноше, что пошатнул мой взгляд на справедливость, я приняла решение отправиться в столицу как можно скорее.