Софья специально скрывала его от меня, зная, что я буду против такой помпезности. Я вообще была против всего этого. Меня больше устраивал предыдущий вариант моих выставок, где всё было скромно и невычурно.
— Мина! — Софья Никарская хлопает в ладоши, выражая искреннее возмущение. — Это ведь особенная выставка! И не надо забывать, насколько ты популярна! Здесь ведь сегодня будет не только весь бомонд нашего города, так ещё и папарацци!
— Меня это не волнует.
Но я очень сильно волнуюсь. Меня то и дело накрывают волны паники, стискивающие лёгкие и скручивающие живот.
— Тоже мне! Удивила! — Соня заставляет меня вздрогнуть. — Но доверься, пожалуйста, мне. Я тебя никогда не подводила, и сейчас не собираюсь.
— Да знаю-знаю я, — улыбаюсь ей, наверное, впервые за наше долгое знакомство.
Софья Никарская, хоть я это тщательно отрицала, давно уже стала частью моей семьи. Если раньше я боялась впускать людей в свою жизнь, думая, что отец использует их против меня, то сейчас я благодарна им за то, что они рядом.
Именно Соня была первым человеком, разглядевшим в моих картинах искорку, которая после выставки в её галерее разгорелась ярким пламенем. Она уважала мой выбор оставаться в тени, прикрывала меня, прятала.
Сейчас она удивленно смотрит на меня, лишившись дара речи. Я ведь никогда не показывала ей, насколько ценю её. Но это в прошлом, и пусть я иногда всё ещё веду себя грубовато — старые привычки не так-то просто искоренить.
— Фух, я успела!
Мы с Соней оборачиваемся на запыхавшийся голос Кати.
— Охренеть! Как вы это сделали? Это просто вау! — вскрикнула она, затем шмыгнула носом, и я испугалась, как бы у нас ни появился второй фонтан.
— Гормоны, — рассмеялась Софья.
— И не говори, — поддакнула Катя. — Они сводят меня с ума. А ещё эта проклятая тошнота! Ух!
Она принялась махать растопыренными пальцами, словно веерами.
— Мне постоянно жарко, хотя на улице уже практически зима! Почему у вас тут так жарко? И так красиво, блин. Миночка, это всё так чудесно…
Соня сочувственно улыбнулась, подала знак официанту, чтобы тот принёс прохладный напиток для нашей расчувствовавшейся подруги.
— Вот, выпей, — Соня протянула Кате бокал с соком, — он прохладный. Ты пришла одна?
— А с кем я должна была прийти? — Катя надула губы.
— С виновником твоих разбушевавшихся гормонов, например? — предложила я.
— Мина! — одёрнула меня Соня.
— Что?
— Это бестактно!
— Бестактно — это бросить своего, ещё даже не родившегося ребёнка, отмазавшись тем, что был пьян!
— Мина! — снова накинулась на меня Соня. — Они взрослые люди, поэтому сами разберутся.