Питер любит знаковые вещицы. Крошечный Чижик-Пыжик, вот этот заяц, торчащий над водой, которого, если бы не собравшееся столпотворение, можно было легко проглядеть. Я сама про него узнала чисто случайно в своё время.
Выискиваю свободное местечко и, облокотившись на перила, разглядываю спокойную воду, собирая мысли в кучку. Потому что пока там царит кавардак.
Кромешный и полнейший.
— Ты оказалась права, — подпрыгиваю от тихого голоса возле уха, резко оборачиваясь. — Ау. Это такая месть? — Демьян раздосадовано потирает нос, по которому прилетает с локтя. Ой. Это ему катастрофически не везёт только со мной или я резко превратилась в снайпершу?
Опять молчу. Я сегодня лютый тормоз.
— Снова промах, не сломан, — выносит вердикт Демьян, массируя переносицу. — В третий раз когда надумаешь втащить, бей наверняка.
Поразительно, но он не злится. Такой миролюбивый, чуть ли не довольный.
— Я случайно, — обескураженно прячусь под козырьком кепки, но её снимают и, настойчиво придерживая за подбородок, вынуждают поднять голову обратно. Прямо слышу, как начинает засасывать воронка его гипнотического взгляда.
— Верю, — кивает он. — А я нет.
Вот! Опять, опять! Опять трясучка накатывает. Со свистом захватываю воздух ноздрями, набираясь смелости, и подаюсь вперёд так, что наши лица оказываются в жалких миллиметрах друг от друга. Опасно и так волнующе близко.
— Это ты о чём? — выдыхаю ему в лицо, и за свою напускную смелость зарабатываю ещё один поцелуй. На этот раз без языка, поверхностный, но не менее чувственный. Мои губы долго не отпускают, но всё же отпускают. Не знаю, радоваться или нет.
— Об этом, — говорит тихо, мягко и безумно завораживающе. Бес во плоти. Такому и душу в аренду сдать недолго. Любые бумажки подпишешь не глядя.
— И как? Понравилось? — язвительность язвительностью, однако вопрос более чем серьёзный.
— Понравилось. Ты права. Твою игрушку во рту одобряю.
Автоматом перекатываю металлический шарик за зубами.
— Ты про язык?
— И про него тоже.
— И что дальше? Будешь пользоваться время от времени? — и откуда только в этом хрупком бренном тельце столько дерзости? Сама себе поражаюсь.
— Если разрешишь.
У меня сердце капец как заходится. Сейчас либо тормознёт напрочь, послав хозяйку куда подальше, либо грудную клетку выбьет нахрен.
— А если не разрешу?
— Договоримся.
Договорится он. Пускай договорится сначала с моим самообладанием. Я готова уже сигануть в Кронверкский пролив, протекающий под нами, лишь бы он не смотрел на меня так. Это пугает.
— Мне нужно ехать, — слова вырываются непроизвольно.