За меня — в смысле сам меня оденет? Звучит… заманчиво. Несмотря на подсознательное стремление сохранять хоть какое-то подобие дистанции, проклятое воображение с готовностью рисует такие картины, что лицо предательски пунцовеет.
Бред.
Тянуться к человеку и одновременно стараться держаться от него подальше — так вообще можно? Это нормально? Это не когнитивный диссонанс, не? Биполярочкой не попахивает?
— Я не проверяла расписание, может сегодня не приёмный… — последней стрелой из колчана нашариваю шаткую отговорку.
— Принимают. Я проверил.
— Откуда…
— Видел список.
Пух. Картинки неприличных девичьих грёз рассыпаются от удара кривой выщербленной кувалды действительности.
— Лазил в мои вещи?
— Они лежали в моей машине.
— И поэтому автоматически теряют право на приватность?
Пф-ф. Кого бы заботили детали.
— Время пошло, — напоминает Демьян, стуча ногтем по массивным наручным часам. Эти ещё круче, чем те, что полетели в Неву. — Ещё пара минут и на приватность потеряешь право ты.
Хм. Прозвучало излишне пошло или мне это только показалось?
— Ты удивительно неприятная личность, — обречённо закатываю глаза и… плетусь в комнату за феном. Ума не приложу, как у него это получается, но рядом с ним я превращаюсь в вату. Не способную сопротивляться и отстаивать свои позиции. Попробуй воспротивься, когда тебя пригвождают к поверхностям вот такие буравчики.
Пока собираюсь, он ждёт в коридоре. Стоит, облокотившись на настенное зеркало и тыркается в телефоне. Осторожно заглядываю ему через плечо и… разочаровываюсь. Какие-то текстовые таблицы с цифрами. Ну вот. А я прям верила, что там что-то интересное. Тамагочи, например…
— Любопытной Варваре знаешь, что оторвали? — интересуются у меня. Не злится, и на том спасибо.
— Сказал тот, кто устроил шмон в моих ксерокопиях, — фыркаю я, утопывая в ванную с косметичкой подмышкой.
— Сильно не малюйся, — слышу вслед. Никаких угрызений совести.
Не малюйся. Это просьба или приказ? Не знаю, поэтому из вредности рисую чёрной подводкой глаза, а губы мажу тёмно-бордовой помадой. На фоне чёрного платья, чёрных гольфов и чёрной шапки смотрится… чёрненько. Мне нравится.
Возвращаюсь к нему, ехидно кривя яркими губами, на что получаю реакцию уставшей мамаши, чьё чадо упорно лезет пальцем в работающий измельчитесь. Ути, бозе. Ну чисто страдалец. Выпишите ему кто-нибудь премию за терпелку.
— Готова? — спрашивают меня. — Поехали.
— Я не завтракала.
— Я тоже. Позавтракаем позже. Поехали уже.
Ой, а надо ли? Что-то мне не кажется эта затея такой славной… Впрочем, когда кажется креститься надо. Можно на всяк пожарный ещё и поплевать через левое плечо, но я не суеверная, так что ничего из этого не делаю. Просто послушно спускаюсь следом за Игнатенко. Побеждённая, но не сломленная.