Так приятно, так болезненно необходимо. Но вот я уже на полу, а он между моих ног. Он одет, я обнажена. От контраста я просто дурею. Он кажется властителем мира, в своем костюме и ослепительно белой рубашке, и я перед ним как народ, склоняюсь перед его силой, хочу испить из источника, впитать я себя хоть толику его сущности.
Он оттягивает соски, а я выгибаюсь, хочу прикрыть глаза, но слышу жесткое:
— Смотри на меня, смотри что я делаю с тобой.
И он делал, он просто склонился и стал лизать мне между ног, которые сами раскрылись шире, почти в шпагат, на который я так любила садиться в юности.
Еще я любила танцевать на пилоне, я даже участвовала в конкурсе. И я елозила по шесту точно так же, как сейчас на моем клиторе елозит шершавый язык, доводя меня до сладостного умопомрачения.
И тело словно под прессом, все сдавливает и я уже кричу в голос, словно от боли, а на самом деле от ослепляющего наслаждения, которое вторгается в меня вспышкой, точно так же как вторгается идеальный член Хозяина.
Слитно так, как нож в подтаявшее масло, мгновенно срывая девственность.
И если секунду назад был оргазм, то сейчас тело просто взорвалось удовольствием. Пронося по телу упоительные судороги и крик, срывающий горло.
Так невероятно. Боль, которую я не ждала, только добавила огня. Давид и не может причинить мне боли.
Он такой же идеальный как его член, и если мне суждено провести ним этот месяц, я сделаю, все чтобы он был доволен, пройду через любую боль ради него.
— Уже нет, — отвечаю я на его глупый вопрос и обнимаю. Только бы не прерывался, только бы трахал меня, как когда-то я мечтала. — Я женщина. Твоя женщина.
Давид прикрывает глаза, с выдохом касается моих губ и делает движение бедрами. Назад. Вперед. И снова. Назад. Вперед и до конца.
Достает до матки, толкается сквозь пересохшие губы и задает сразу бешеный темп, четко имитируя его языком, почти насилуя мой рот, так же, как сладкое местечко, которое все сильнее заполняется влагой, из которого доносятся приятные, хлюпающие звуки.
Но мне мало, я хочу чего-то еще, смотрю в эти подернутые похотью глаза, прекрасно зная, что мы только начали, что он не намерен останавливаться и кончать так скоро.
Тяну руки к его ремню, и он с любопытством наблюдает, замедляется, и я вижу, как его пугает и удивляет моя инициатива.
Особенно, когда я снимаю с его брюк ремень и протягиваю ему. Вручаю как символ полной власти над моим телом. Душа пока принадлежит только мне.
Он почти выходит, елозит головкой по половым губам. Обвивает мою шею ремнем и затягивает жгутом.