В конце концов, Пайпер открывает глаза, встает на четвереньки и смотрит на меня в панике, словно загнанное в угол животное, и говорит:
— Мы должны помочь им!
Я начинаю злиться:
— Помочь кому? — думаю, в помощи нуждаемся именно мы, если не хотим умереть в лесу от отравления грибами. Но Пайпер не отвечает, а просто отчаянно повторяет:
— Мы должны помочь им. Мы должны помочь им, — снова и снова, как пленка, поставленная на повтор.
Та ночь была безлунной, и не имело никакого смысла пытаться идти куда-то, потому что темнота была такой черной, что не было видно даже дороги. Несмотря на то, что Пайпер отчаянно хотела продолжить идти, даже она понимала, что это было бесполезно, до тех пор, пока не начнет рассветать.
Мы попытались снова заснуть, но не смогли. Мы сидели и ждали, трясясь от холода, пока не стало достаточно светло, чтобы можно было продолжить путь. Мы шли, шли и не останавливались до ночи. Затем просто свалились. У нас не было сил даже для того, чтобы поставить палатку. Мы просто расстелили покрывала на земле. Мне казалось, что по мне бегают жучки, и я ощущала камни под собой. Пайпер плохо спала, постоянно просыпаясь, но с первыми лучами мы вырубились, словно вампиры.
Несколько часов спустя мы проснулись все в поту. Снова мы быстро продолжили наш путь в мрачной тишине, несмотря на усталость и чувство голода. Никто из нас больше не упоминал инцидент с грибами.
Прошло два дня с того момента, как мы вышли к реке, и я выяснила, что если мы не заблудились, то через день подойдем к Кингли.
Я старалась не думать о том, что ожидает нас там.
Не имело смысла думать об этом. Или я могла бы решить вернуться назад.
Глава 26
Наша тропинка закончилась извивающейся бетонированной дорогой, достаточно широкой для одной машины. Дорога уходила вниз. На каждой стороне возвышалась огромная живая изгородь, поэтому стоять там было все равно, что стоять в котловане с низкой серой крышкой, а точнее небом.
Птицы пели и щебетали, летая туда-сюда и, возможно, думая, что же мы там делали, так как в течение долгих месяцев этот дикий мир принадлежал только им. Нам совершенно не нравилось стоять на дороге у всех на виду. Любой мог подъехать к нам сзади, потому что нам негде было спрятаться — только скатиться вниз с полуметровой горки. Но вместе с чувством страха мы испытывали приятное возбуждение от того, что мы были Где-то.
Судя по карте, до Кингли нам оставалось меньше мили. Мы не имели ни малейшего представления, куда нам идти. Разве что нам встретится полицейский или дружелюбный молочник и покажет дорогу к Ферме Гейтсхед.