Целую неделю я не находил себе места: мучительные воспоминания о той ночи беспрерывно лезли в голову, преследуя меня повсюду. Да и мелкая постоянно была рядом, не отпуская мои мысли ни на минуту. Однако острое, гнетущее чувство вины и понимание, что свой шанс я с позором упустил, хорошо отрезвляли и помогали не питать глупых иллюзий. А ещё я боялся... Хотя и сейчас дико боюсь.
Причинив Арине и без того немало боли, я не могу снова обмануть её доверие. Мне даже не хочется думать, что станет с этой милой девочкой, если я опять оступлюсь. Мне страшно открыться новым чувствам, меня пугает одна только мысль: что будет с Кшинской, если на время позабытая и слегка померкшая в свете последних событий любовь к Ксюше вновь возьмёт верх? А потому я изо всех сил делаю вид, что мне всё равно, что Арина для меня ничего не значит. Так правильно. Так лучше для неё. Вот только мне всё хуже и хуже удаётся скрывать свои эмоции...
Внезапно пространство вокруг заполняется громкой музыкой. Звуки скрипки и контрабаса разбавляются чем-то похожим на аккордеон. Хотя это не важно. О музыке я забываю практически моментально, стоит только встретиться с пронзительным взглядом Кшинской.
Вижу, что ей не хватает смелости: я её смущаю, но в то же время заставляю злиться, чувствовать, а значит, жить. Наверно, мне следует отвести взгляд или на время закрыть глаза, чтобы Арине стало проще, но не могу: я хочу её видеть. А потому вместо этого только сильнее завожу её, подначивая доказать мне мою же ошибку:
– Ну что, Кшинская, сдаёшься? – стараюсь звучать уверенно и непринуждённо, но одному Богу известно, чего мне это стоит. Но главное – результат!
Арина мгновенно выпрямляется, и все её тело напрягается подобно натянутой струне. Она стремительно начинает двигаться в мою сторону в такт звучащим ритмам – так быстро, так решительно, так уверенно. Кажется, сейчас эта дикая, разгневанная кошка с уязвлённым самолюбием просто снесёт меня с ног. Но нет, она замирает в считанных сантиметрах, изящно отклоняясь назад, плавно, трепетно, чувственно. Дыхание перехватывает от того, насколько женственной и эротичной Арина видится мне прямо сейчас. Невольно вспоминаю, какой податливой и отзывчивой была эта девочка в моих руках. Но не успеваю насладиться её нежностью, как вновь движения становятся более резкими и требовательными. Дикая страсть вперемешку с томительной сладостной негой будоражат сознание. Кшинская то подбирается близко-близко, пожирая меня откровенным взглядом и маня лёгкими, едва уловимыми касаниями, то отдаляется, целиком отдаваясь танцу. И в эти моменты я чувствую себя одиноким и забытым, хотя и не в силах отвести от неё глаз.