– Времена, когда пираты легко могли просочиться в Цитадель, давно минули, – упрямо ответил Дэсвал. – Моя… не гипотетическая, а очень даже реальная семья будет в безопасности. А у меня появится дополнительный стимул изо всех сил защищать мир во вселенной, где живут небезразличные мне люди…
– Вот именно! – вскочил с места худой. – Вы машина для убийства, офицер. Не понимаете, что вами могут управлять, если похитят того, кого вы любите? Чтобы спасти жизнь своей жены, вы пойдёте на что угодно. Наступит анархия!
– Я реалист, генерал, – сурово отрезал Дэсвал. – Кто, как не офицер спецподразделения, понимает, что договориться с пиратами невозможно? Это во-первых. А во-вторых, разве вы сами не подвергаетесь такой же опасности? Что сможете сделать вы, если для шантажа захватят ваших родных?
– Вы угрожаете моей семье? – зарычал седой генерал.
– И не думал, – пожал плечами Дэсвал. – Я лишь пытаюсь поведать на понятном вам языке, что мы в одинаковом положении. Вы тоже, если предположить такую дикость, можете сильно навредить Цитадели, но ведь этого не происходит. Вашу жену и детей не похищают, не требуют пронести в здание управления бомбу… Но при этом у вас семья есть, а офицеры спецподразделения жениться права не имеют. Вы считаете это справедливым законом современного общества?
– Какая разница, что я считаю? – не выдержал генерал. – Это закон! И его нужно соблюдать.
– Это отживший закон, – непреклонно заявил Дэсвал, – и его нужно менять.
Генерал ещё что-то говорил, но его голос потонул в разрастающемся шуме. Второй молча развернулся и направился к расположенной за возвышением двери. Ушлые журналисты хлынули со всех сторон, пытаясь перехватить сбегающего генерала. Дэсвал сдержанно поклонился и захлопнул папку. Закон, запрещающий ему быть с любимой, всё ещё существовал, но весь покрылся трещинами. И судя по горящим глазам журналистов, в системе скоро произойдут изменения.
Эйла смотрела на него своими лазурными глазами, по щекам любимой катились слёзы, губы подрагивали. Принцесса сжимала веер с такой силой, что тот давно разломился в её пальцах и стал похож на разноцветную тряпицу. Дэсвал не мог оторвать счастливого взгляда от нежного лица жены и, хоть его уже с силой тащили к выходу, изворачивался так, чтобы как можно дольше не разрывать их безмолвной, одной им понятной связи.
В карцер Дэсвал вернулся на щите, точнее, на руках сослуживцев. Его внесли в маленькую комнатку, после чего пришлось испытать дружеские объятия каждого из благодарных друзей. Дэсвал морщился – сломанное в пиратском звездолёте ребро ещё давало о себе знать неприятной болью в боку. Эоп, посмотрев на его искажённое лицо, сурово рявкнул: