Глянул на свои руки. Да, действительно, чай уже превратился в кусок грязноватого льда и оледенение перешло на фарфор.
— Прости, — тут же отставил чашку подальше от себя, — просто… Мне нелегко это слышать.
— Дима, что случилось? С чего ты решил, что тебе нужна Инга? Если просто решил остепениться, может сделаешь запрос на другую пару?
— Всё-таки не верите, — покачал я головой, — я же сказал, что люблю именно ее, никакая другая пара мне не нужна.
— И как ты пришел к этому? — вклинился в разговор насмешливо-спокойный голос Ворона, — насколько я помню, в день ее совершенствования ты говорил совсем иное.
— Кстати об этом, — начал закипать я, — интересно знать, какого черта ты умолчал тогда, что проклятия больше нет?
— Дим, это моя вина, — Катерина положила руку мне на запястье, — в тот день, когда родилась Инга… Я черпнула слишком много силы. Так много, что меня чуть не убило. Наверное, в тот миг я была сверхсуществом. Могла возвращать к жизни, могла карать и миловать. Я сняла проклятие шутя, так легко, как разрывают паутину. Помните, я рассказывала вам, что тогда я не видела, просто знала. Знала степень вины каждого, кто был причастен к смерти Дэмьяна, и смогла отмерить им наказание. Так вот это знание включало в себя то, что не нужно говорить тебе о том, что проклятие снято. Также, как я не стала говорить Стану о его наказании.
— Но почему? — ее откровения меня действительно поразили.
— Тебе не нужна была навязанная пара. Я помню, что пока Инга была маленькой, тебя это очень угнетало.
— Лучше бы я перетерпел, — скрипнул зубами, — сейчас был бы счастливо женатым.
— Не факт, Дим. Все могло сложиться совсем иначе.
— Рано или поздно, я почувствовал бы притяжение пары.
— Не знаю, Дим, — Катя покачала головой, — что ты чувствовал в день помолвки?
Я задумался. Что первым пришло мне в голову при виде Инги в день ее праздника? Желание защитить, которое я принял за обычный порыв уберечь дочку друзей от опасности. Да, она показалась мне милой и беззащитной, но образ запачканной мороженым маленькой девочки не дал мне разглядеть девушку, в которую она выросла.
— Вот видишь, — Катерина легко поняла мои мысли, — будущую жену ты в ней явно не увидел.
— Для меня она оставалась ребенком, — глухо сказал я.
— Ну, для нас она до сих пор ребенок, — улыбнулась Катя, — но Инга доказала, что может многого добиться сама. И мы уважаем ее право на самостоятельность.
Это был шанс. Если бы Катя сейчас рассказала, где жила и чем занималась Инга, а ещё лучше назвала ее временное имя, это бы сильно облегчило мне жизнь. Сам я спросить не мог, почему-то клятва считала это нарушением. Но Катя не стала заострять на этом внимание, продолжая развивать тему: