Почти звериная натура Гектора требует постоянной опасности, риска для жизни. Но оттого она так чудесна. Эта вечная жажда ясно отражается во всем, из чего складывается человек: в быстрых и колких, но порою таких длительных и странных, «говорящих» взглядах; в жестких рыжих волосах; папирусных морщинах вокруг зеленой, будто восковой капли глаза; в совершенно пугающей своей открытостью улыбке-оскале; в выступающих жилах на шее, когда он поворачивает голову; в веревках вен, плотно оплетающих вытянутые кисти его рук; в длинных ногах и мускулистых плечах; во всем его существе.
То, как он выглядит, говорит, двигается – не знает полумеров, стремится к апогею и имеет определенный размах, ибо идет наружу, не претерпевая никаких фильтров, прямо из недр души, не знающей границ и всякого спокойствия.
Весь день меня не оставляло дурное предчувствие. Я уже сама не понимала, с чем конкретно оно связано: с Биллом, Патриком, Грейс или предстоящим чемпионатом, где на кон поставлено слишком многое. Казалось, что и моя будущая жизнь. Да уж, Гранж Пул Драйв – место, где вершатся судьбы человеческие.
Мне было неспокойно. И тем сильнее возрастала моя тревога, чем беззаботнее вел себя Гектор, чем более обыденным казалось все происходящее на первый взгляд. Я бы всю жизнь могла просидеть на трибунах в одиночестве, наблюдая за длинной и гибкой фигурой в красно-белой форме, вспоминая, как в первый раз приехала сюда, или как пилот под номером 85 окликнул меня, заставил остановиться, поднялся, подошел вплотную…
Эти воспоминания я лелеяла еще больше, чем все, что имела сейчас. Просто потому, что то, с чего все начинается, обычно куда дороже последующего. Незабываемые моменты, когда взгляды Гектора впервые стали искать меня, выделять среди других людей, говорить со мною без слов… Когда я начинала догадываться, что заинтересовала его. Это невозможно с чем-либо сравнить. И я абсолютно и безоговорочно счастлива, когда осознаю, к чему все это привело.
Перерыв кончился, и мне пришлось вернуться на работу, а Гектору – в кабину болида. Мы распрощались до вечера, и по пути в салон я слушала совершенно восхитительную песню Tame Impala – «The Less I Know The Better». Психоделический рок безупречно вписывался в мое нынешнее состояние. Небо обещало скорый дождь, и это радовало. Уотербери становится другим под тяжестью ливня. Преображается, как и в тот день, когда я впервые появилась тут. Даже не подозревая, какой переворот меня вскоре ожидает.
Домой я попала раньше Гектора, но он позвонил мне, чтобы предупредить, что слегка задержится. Голос у него был подозрительно измученный, прогорклый.