– Восемьдесят пять, – сипло произнес чей-то голос, но точно не мой.
Разговаривать было тяжело, но терпимо. Я приподнялась, чтобы осмотреть руки. Их вид меня испугал. От кончиков пальцев почти до локтей все было красным, будто обваренным. Кожа жирно блестела, вероятно, от какой-то противоожоговой мази. Я коснулась щеки и скривилась, насколько это было возможно. Лицо тоже покрывал тонкий слой прозрачной мази.
Откинув покрывало, я увидела на себе больничную тунику и босые целехонькие ноги, если не считать небольших ссадин на коленях. Отсутствие кого-либо в палате позволило мне подняться с постели. К моему удивлению, стояла и довольно крепко, а потому уверенно зашагала к двери, чтобы найти хоть кого-то, кто сообщит мне, что случилось после того, как я потеряла сознание. Я не собиралась ждать, пока кто-нибудь явится ко мне по своему желанию, я хотела грозно заявить о себе и узнать свое положение.
В коридоре никого не оказалось, и я спокойно направилась дальше, не задумываясь о том, как могу выглядеть. Плачевность моего состояния была уже столь привычна, что я почти не обращала внимания на боль. Только бы выжили дети, думала я и переставляла ноги по скользкой больничной плитке, слишком гордая для того, чтобы придерживаться за белые стены.
Едва завернув за угол, я беззвучно остановилась. Поодаль, у приоткрытой двери, боком ко мне стоял мужчина в голубом халате, его окружали Гвен, Дуглас и Мэт. Они негромко о чем-то беседовали, не замечая меня, а я не спешила себя обнаруживать. Мое внимание привлекло выражение лица Гвен – опухшие глаза и дрожащие губы говорили о том, что она точно плакала совсем недавно и сейчас еле сдерживалась. Дуглас и Мэт выглядели обеспокоенными и мрачными.
– Мам, – позвала я.
Собеседники повернулись на голос и застыли с необъяснимым выражением на лицах. От удивления они лишились дара речи и все, что могли – это смотреть на меня расширенными глазами.
– Они выжили?
– Господи Иисусе, – первым пришел в себя врач. – Почему вы в сознании, хотелось бы знать?!
– Сара, девочка моя! – воскликнула Гвен и бросилась ко мне. – Что же они с тобой сделали?!
– Только не прикасайся, – предупредила я ее, как только она приблизилась. – Мне будет больно.
– Вы не должны здесь находиться. Давайте мы поможем вам вернуться в палату, – беспокойно тараторил доктор, больше всех изумленный моим появлением.
По его расчетам я не должна была приходить в сознание до вечера, а уж о том, чтобы встать и бродить по больнице, не было и мысли.
– Я сама вернусь, – понимая, что гордость сейчас неуместна, я все же не могла от нее избавиться, как и от ощущения, что эти люди в чем-то передо мной виноваты. – Дети в порядке?