Теперь оставалось выбраться из храма.
Внизу уже слышались голоса, но прямого нападения он не боялся - у него осталось второе яйцо, и прокторы об этом знали. Более того, в его распоряжении была алебарда, и поэтому, чтобы проникнуть в рубку, прокторам придется выстроить гимнастическую пирамиду. Их спортивная форма была не настолько хороша, к тому же любителя подобных трюков легко будет обезвредить простым пинком.
И все-таки Амальфи не собирался провести остаток жизни в рубке управления ИМТа. Чтобы выбраться из города, оставалось шесть минут.
Секунды четыре Амальфи напряженно размышлял, потом встал на плиту, нарушил равновесие механизма и торжественно соскользнул прямо на стол посреди Звездной комнаты.
Миг изумления - и полдюжины рук вцепились в него. Прямо перед ним возник Хелдон - лицо проктора неузнаваемо переменилось под воздействием страха и ярости.
- Что ты там делал? Отвечай, или прикажу разорвать тебя в клочки!
- Не будь идиотом, Хелдон. Скажи своим людям, чтобы отпустили меня. Ты ведь обещал мне неприкосновенность... а если ты решил взять обещание обратно, мое оружие при мне. А ну, отскочили дружно в сторону, а не то...
Он не успел договорить, а охрана Хелдона поспешно его отпустила. Хелдон с трудом вскарабкался на стол и пополз вверх по плите. Несколько человек, тоже в балахонах прокторов и с наголо обритыми головами, отталкивая друг друга, протиснулись следом. Судя по всему, Хелдон, охваченный страхом, успел поделиться новостями кое с кем из Большой Девятки. Амальфи вышел из комнаты, спустился на пару ступенек, потом обернулся и положил яйцо на порог. Потом бросился бежать вниз по лестнице, словно за ним гналась сама Смерть.
Хелдону понадобится около минуты, чтобы обнаружить отключение генераторов. Еще минута - в лучшем случае, - чтобы спуститься в подземелье и снова включить питание. Потом четыре минуты на разогрев ламп. Затем - взлет.
Амальфи вылетел в переулок, оттуда - на площадь, налетел на изумленных стражников, отскочил карамболем. Позади уже раздавались крики. Амальфи пригнулся, втянул голову в плечи и удвоил скорость.
Двойное солнце успело закатиться, и улица была погружена в сумерки. Стараясь держаться в местах потемнее, Амальфи добрался до ближайшего угла. Карниз дома впереди вдруг раскалился, стал белым, как вулканическая лава, потом начал тускнеть, стал вишнево-красным. Амальфи не расслышал визга мезотронной винтовки, он сосредоточил внимание на более важных вещах.
Он обогнул угол здания. Если он помнил, самый короткий путь к городской черте шел вдоль улицы, которую Амальфи только что оставил. Этот путь исключался - сгореть заживо у Амальфи желания не было. Успеет ли он выбраться из ИМТа каким-нибудь другим путем - это предстояло выяснить.