— Справлюсь. Комар вымотан и изможден, да еще с подавителями магии.
Посол застыл у открытой двери с тарелкой, на которой были несколько лепешек и сыр. Во второй руке он держал большую кружку с водой. За ним наготове стояли рыцари с оружием.
— Степь запомнит нашу встречу, — поздоровался Роберт традиционным приветствием на успо.
— Степь мертва, — хрипло проговорила пленница на сенто. — Что вам нужно?
— Это вам нужно поесть.
— Оставьте и проваливайте.
— Я делаю это по собственной воле, — сказал он и смело вошел внутрь.
— Вы глупец.
— А вы слишком слабы, чтобы встать. Поэтому не принимаете ничего, что мы оставляем у входа.
— Наблюдательный глупец, — пробормотала убийца, чуть расслабившись. Не имеет смысла строить из себя опасного противника, если тебя раскусили.
— Я предпочитаю, чтобы меня назвали Робертом. Но такая красотка может звать меня, как ей захочется.
Она рассмеялась, но резко оборвала себя, поморщившись от боли.
— Я тебя не убью пока. Хотя могу задушить голыми руками.
— Премного благодарен.
Старик поставил рядом с девушкой еду так, чтобы она могла дотянуться, но уходить не спешил.
— Тут прохладно, возьмите, — он снял с себя тартан и накинул ей на плечи. — Я также принес вам бинты и огненную воду, чтобы промыть раны.
— Спасибо, — шокировано прошептала она.
— Релдон мне рассказывал о вас.
— О том, что я глупец?
— Напротив, — на ее губах появился намек на улыбку. — Но у вас слишком много слабых мест для дипломата. Сострадание, например.
— Это не слабость. Наоборот. Оно открывает гораздо больше возможностей, чем жестокость.
Она отвернулась и встретилась взглядом с Артуром. Он подошел к двери, всем видом показывая, что готов при малейшем намеке на опасность для Роберта броситься внутрь в любую секунду. Девушка отсалютовала ему кружкой, поддразнивая.
— Мара. Моё имя Мара Таш, мессер Стригидай.
— Рад знакомству, — улыбнулся посол, выходя из стеклянной камеры, ставшей тюрьмой для Антиволна.
Шепот притворялся все это время.
Подлый негодяй и предатель!
Киру предупреждали, что имперцам веры нет, а она поддалась слабости и доверилась ему.
И кому? Самому Людоеду!
Он намерено унизил ее, играл и забавлялся, пользуясь ее глупостью и наивностью.
Досаде не было предела. Он надругался над ней, растоптав остатки доверия и детских иллюзий, которые несмотря ни на что все еще теплились где-то внутри.
Любой плевок в душу отравляет ее часть, а что делать, когда окатили с головы до ног? Вот и она не представляла.
Кира плотней завернулась в одеяло, села на самый край кровати и уставилась в упор на мужа, подражая матери. Одним негодующим взглядом Королева могла кого угодно заставить испытывать чувство вины и смущения. Молчать, смотреть с укоризной и очень редко и медленно моргать оказалось нелегко, а в исполнении принцессы выглядело нелепо. Но момент был настолько неловким, что ничего другого на ум не пришло.