Вот непонятное место. Цепочка человеческих следов исчезла. Несколько непонятных провалов в снежном покрове, как будто кто-то валялся или катался по снегу. А со стороны деревни идут следы крупной собаки или волка. Двинулась дальше, где увидела алые темно-красные капли, усеявшие путь волка или волков, чем ближе к деревне, тем кровавый ручей становился гуще. Значит второго оборотня я тоже подстрелила, но он выжил, и они дошли до машины, а затем уехали. Очень надеюсь, что урок пошел им впрок. Я сломала ветку молодой сосны и стала заметать капли крови на снегу. Так, постоянно останавливаясь, боясь пропустить зловещие пятно, я добралась до задов огорода бабы Ани, где было выломан пара досок. Перебравшись через забор, и кое-как приладив доски на место, я дошла до дома, просто затаптывая чужие следы. Не дай Бог, тот же дядя Миша увидит, как я что-то на зимних грядках заметаю, обязательно залезет полюбопытствовать. Вечером прошел спокойно, поужинав, я села рукодельничать.
Утром, еще в темноте, я бодро стучала в ворота дяди Миши.
Когда калитка распахнулась, я протянула ему чехол с сиреной.
— Спасибо, дядя Миша.
Дядя Миша оглядел меня и его лицо удивленно вытянулось:
— А ты что это такое в город поволокла?
Я недоуменно крутанулась назад, потом понятливо ответила:
— Так это лыжи в чехле, мне на физкультуру надо.
Так как я боялась добираться через лес без оружия, то весь вечер я посвятила изготовлению из двух мешков длинного чехла, в который поместила скрепленные между собой лыжи и привязанное к ним ружье. Смотрелось неказисто, но очертания двустволки не просматривались.
Получив от дяди Миши пакет с гостинцами для бабушки, я вскинула чехол с лыжами на плечо и энергично двинулась в сторону Ново-Бабкино. Обратная дорога прошла почти без происшествий, лишь при посадке в автобус поднялась ругань, что я своим чехлом всем мешаю, не давая протиснуть баулы ветеранам труда и другим заслуженным людям.
Я досчитала до трех, повернула лицо к возмущенной общественности и с дрожью в голосе сказала:
— Как вам не стыдно, лыжи — последняя память о прадедушке, а без меня их в деревне просто выбросят.
В салоне стало тихо, пылающие гневом лица разгладились, кто-то смущенно отвернулся. Больше меня никто не беспокоил.
Зато мне пришлось побеспокоить водителя. Не доезжая до райцентра, на площадке у поста ГАИ, я увидела знакомую вишневую «Ниву». Меня как подбросило, я закричала, срывая голос:
— Дяденька водитель, высадите меня здесь, пожалуйста, меня здесь мама будет ждать.
Автобус начал тормозить, водитель, матерясь сквозь зубы, стал притираться к обочине.