Но, когда она выгибает спину, ногтями царапает мою кожу в попытке притянуть ближе, подаётся тазом навстречу, моё терпение лопается.
Дёргаю вниз своё трико и боксеры и подхватываю Мартышку под ягодицы, следом вынуждая обнять мои бёдра ногами. Она задыхается, когда я сам охреневаю, прижавшись членом к горячей влажности её нижнего белья, а в следующую секунду Дарина обхватывает руками мою шею и ищет мои губы, чтобы проникнуть в мой рот языком.
Блять, какая же она потрясающая.
Отодвигаю пальцами полоску белья и, наконец, врываюсь в неё.
– Диня… – выдыхает она, откидывая голову назад.
Да, моя хорошая. Врезаюсь в неё короткими, мощными толчками, буквально выбывая из неё воздух с рваными стонами. Хочется ещё глубже, ещё резче и быстрей. Хочется…
Блять. Под кожу, в мысли. Или растворить её в себе. Сжать в объятьях и никогда не отпускать.
Каждый нерв коротит током наслаждения. Чувствую, что близок к разрядке и потому выдыхаю возле уха извивающейся в моих руках Мартышке:
– Кончай…
Она резко втягивает в себя воздух, с силой жмурясь, а затем распахивает глаза с затуманенным взглядом и приоткрывает рот в беззвучном крике. Выражение её лица настолько охрененное, что я впиваюсь в её рот и ускоряюсь, чувствуя, как она там сжимается, пульсирует. Мне хватает пары резких выпадов, чтобы тоже взорваться. Позвоночник прошивает разряд дикой силы наслаждения, и волной прокатывается вверх и вниз по всему телу. Упираюсь лбом в стену, тяжело дыша и слушаю сладкое и рваное дыхание моей девочки. Моей.
Никому, блять, её не отдам.
– Ты как? – спрашиваю тихо и следом тихо усмехаюсь: – Могу отпускать? Не убежишь?
Она еле заметно вздрагивает, и сама опускает ноги на пол, но продолжает держаться за мои плечи. А я выскальзываю из неё и отступаю на полшага, чтобы заглянуть в её лицо. Её глаза мгновенно распахиваются, пальцы на моих плечах сжимаются, и она шипит:
– Ты… в меня… С ума сошёл?!
– Прости?
– А если я?.. – округляются глаза.
– П-ф-ф! Воспитаем! – смеюсь я, натягивая штаны обратно, а она начинает злится, судя по прищуренным глазам. – Не кипятись, Рин. Есть же специальные таблетки, да? Заедем в аптеку по дороге в институт.
– Да, – мгновенно остывает она, часто кивая. – Да. Должны быть. Заедем. Мне надо в ду… – на полуслове замирает и испуганно смотрит на меня: – О, Господи! Там же Марат! Он, наверное… Что он подумает?!
– Плевать на него, – цежу сквозь зубы, проглатывая вспыхнувшую злость.
– Тебе похоже на всё плевать! Зачем ты опять это сделал?
– Кажется, в процессе нас учувствовало двое.
Она вновь замирает, часто моргая, а затем, буквально заставляя мою челюсть отвиснуть, выдаёт: