Наблюдая из окна, как её грузят в машину, я шепчу:
– Счастливых дней в аду, Мэриан. Не волнуйся, твой урок я тоже усвоил. Кто первым надел халат, тот и психиатр. Кто ведёт себя в соответствии с нормами общества, того и считают нормальным. Сладкой тебе жизни, мама.
Мне тридцать шесть
Я добился своих целей.
Я наказал обидчиков.
Я забрал своё.
Я в очередной раз оказался прав: меня погубила Джессика Маршалл.
Я умер?
Это ад?
Рай?
Чистилище?
Или я всё ещё жив?
Думай не о задаче, а о решении.
«Первое правило волшебника», Терри Гудкайнд.
Джейсон
Я прожил охрененную жизнь и был готов упокоиться с миром. Я свято верил в то, что умер. Я дико устал и хотел наконец отдохнуть. Но иногда одной веры недостаточно. Я всё ещё жив. Реальность врывается в сознание ослепляющим светом, и я прикрываю глаза.
Она здесь.
Джессика Маршалл здесь.
Держит меня за руку. Благодарит небо за мою спасённую жизнь. А мне хочется вновь провалиться в забытьё и погулять по волнам моей памяти.
Сколько я был в отключке? Час? День? Неделю? Месяц?
По моим ощущениям прошло всего лишь мгновение, а заодно – целая жизнь. Моя жизнь. Но она не закончена.
Я чувствую прикосновения её нежных рук, и мне хочется сбросить их. Отгородиться. Отвернуться. Закрыться. Уйти от неё подальше. Но я лежу. Лежу и не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, ни головой. Шею плотно удерживает фиксатор. От него тяжело и жарко. Руки и ноги тоже зафиксированы. Одна нога закатана в гипс и закреплена выше второй. Также одна рука полностью в гипсе, но лежит вдоль туловища. Другие нога и рука просто перебинтованы и удерживаются кожаными ремнями. Я весь в бинтах. Ещё я ощущаю давление в рёбрах. Кажется, крепко перевязаны. На мне то ли тряпка, то ли медицинская роба. Хорошо, что одеяла нет. И без него душно.
Меня мутит. В голове каша. Пот скапливается под фиксатором, под гипсом, под бинтами. Я весь взмок. Мне настолько хреново, что я предпочёл бы сдохнуть.
Могу ли я говорить? Могу ли вообще хоть что-то? Как ужасно быть беспомощным. Я испытывал это ощущение так много раз. И вот опять. Ненавижу это состояние. В голове щёлкает переключатель, и я больше не имею возможности бороться со вспыхнувшей злобой, которая готова перерасти в открытую агрессию. Это сильнее меня. Слишком мощный триггер. Но я продолжаю лежать молча и неподвижно. Злость просто съедает меня изнутри. Я будто вернулся в детство. В тот ненавистный деревянный ящик.
Джессика всё ещё держит меня за руку. Её любовь отравляет меня, а сострадание раздражает. Поэтому я не проверяю, в порядке ли мои речевые навыки. Ведь если я открою рот, то первым словом станет «убирайся». Я не хочу грубить Джессике. Я