— Я понимаю, как раз сегодня мракоборцы должны будут проводить операцию по её поимке. — кивнул Притвиц.
— Надеюсь, у этого Шваница это получится. — раздражённо отозвалась Серафима, — Надеюсь увидеть прекрасную Германию, где не будет таких, как он.
— А во Франции нет техномагов ещё?
— Это в-основном из окружения Кристины, но там мало таких, — повёл плечами Иосиф, — Тем более, что Валерия Мирбаха она казнила, так что похоже ей самой техномагия не по-душе.
— Техномагов мы подвергнем публичному наказанию и предложим выбор, либо навсегда уйти к маглам, порвав с нашим сообществом, либо навсегда перестать контактировать с маглами, — воодушевлённо произнесла француженка.
Над поместьем Абрабанелей вставало утреннее солнце, заливая лучами обширный сад. По белым дорожкам мирно прогуливались трое волшебников и делились друг с другом идеями по переустройству сообщества волшебников Европы в том будущем, в котором они непременно победят, потому что иначе и быть не может.
****
(15 августа)
Мустафа Озтюрк сидел на подушках посреди полутёмной комнаты и смотрел вперёд себя. Из-за полумрака, царящего под балдахинами с золотой бахромой, не получалось разглядеть того, кто сидел в паре метров впереди, впрочем, как и всегда, таковы были правила, нарушать которые Мустафа не смел.
Где-то снаружи, на два этажа выше них, шумел Берлин, нагретый летним солнцем, но это место всегда было прохладным. А ещё здесь всегда пахло сандалом, запах которого турок не переносил, и у него всегда после таких визитов болела голова, но перечить он не смел.
Спереди из сумрака послышался глубокий вдох, и Мустафа увидел, как разгораются угли на кальяне, стоящим перед ним. “Интересно, если мы победим, я увижу его лицо?” — каждый раз задавал себе вопрос турок, вот и сейчас та же самая мысль пронеслась у него в голове.
Облако белёсого дыма прорезалось сквозь полумрак, Мустафа учтиво улыбнулся и взглянул на свой кофе — от того по-прежнему шёл пар, удивительно, но несмотря на прохладу, кофе тут никогда не остывал.
— Мустафа-бей, ты помнишь историю Эртогула, отца всеми любимого нами Османа? — мужской голос из темноты был бархатным и обволакивающим.
— Да, Хаким-бей, — тот чуть склонил голову в согласии с вопросом.
— Помнишь, как он получил в удел свой удж? Город Сёгют с его окрестностями, а ещё пастбища в горах Доманич?
Ещё раз забулькала вода, разгорелись угли в полумраке, а затем показалось облако белёсого дыма.
Мустафа усмехнулся, неспешно потянулся за чашкой, отпил свой кофе, также неспешно поставил чашку обратно. С противоположной стороны снова появился дым, но скрытый в полумраке собеседник не выражал никаких признаков нетерпения.