День вступил в свои права, поэтому свет в фонарных плафонах погас. Ничто в них уже не напоминало об одуванчиках. И всё же образ сказочных цветов, горящих световыми осколками, остался в мыслях какаду, как вторая сущность этих железных столбов, спрятанная до нужного времени или от ненужных глаз.
Кафе будто и не закрывалось на ночь: внутри горел свет, и дверь была нараспашку. Хозяйка и Роза уже вынесли столики на улицу и стояли там, беседуя с булочником, который, как и всегда к этому времени, привёз выпечку. Сам подобный сдобе,– румяный и пышный, он держал себя молодцевато, широко улыбался и подкручивал свои густые усы, кокетничая перед двумя женщинами. Обе это заметили. Роза, скрестив руки на груди отвечала на этот жест скромной улыбкой и взглядом в пол. А толстушка, хитро прищурив глаза, всё хохотала да поминутно касалась то своих бус, то рюшей на фартуке, а то, закатываясь смехом над очередной шуткой, хлопала себя, как кобылицу, по крутому бедру.
Хлеба и крендели, привезённые булочником, были уже в кафе, однако он не торопился уезжать и даже не поглядывал на часы, как будто его больше нигде не ждали. Это явно льстило самолюбию толстушки. Но, кроме того, что она была женщина, она была ещё и рачительной хозяйкой, поэтому едва приметив двух синьор, идущих в направлении кафе, тут же простилась со сдобным ухажером и скрылась в дверях своего заведения. Роза пожала плечами и тоже ушла.
Наблюдавший за этой сценой кот протяжно и жалобно мяукнул. Булочник бросил на него понимающий взгляд. Кот ответил ему тем же, и они оба покинули площадь.
В комнате попугая тихо скрипнула дверь. Это была Кьяра. Не спеша пройдя между мебелью, она подошла к окну и посмотрела в глаза Марчелло.
– Как ты тут?– коротко спросила она.
Какаду зевнул.
– Ясно,– кивнула головой Кьяра.
Она положила ладони на подоконник и задумчиво, немного приподняв подбородок, обвела улицу взглядом.
– Да,– сказала она, отвечая на собственные мысли,– Это будет непросто.
Марчелло наклонил голову и любознательно заглянул женщине в глаза.
Она больше ничего не сказала. Отбарабанив пальцами по подоконнику, она отошла от окна и встала перед шкафом. Оттуда с полок за стеклянной дверцей на неё смотрели цветные корешки книг. Кьяра сложила на груди руки и опустила взгляд вниз к своим ступням. В выражении её лица было что-то новое, чего какаду раньше не видел- возможно сомнение. Не отрывая глаз от пола, женщина приподнялась на носочках, затем оперлась на пятки, и так, раскачиваясь взад и вперёд, простояла минуту-другую. Потом она остановилась, замерла, хлопнула себя несколько раз ладонью по предплечью и, решительно открыв дверцу шкафа, взяла с полки книгу.