Выдираясь из объятий коварных роз Бандурин тихонько подвывал, горячо надеясь, что стража не заметит его тушу возле караван-сарая, куда дворцовым обитателям вход был строго-настрого запрещен: мало ли какие тайны приспичит разузнать заезжим, а на патриотизм своих сановников и малоумный Хафиз не слишком рассчитывал. Нарушившего же запрет ожидало страшное наказание в виде ямы, полной змей и пауков. Однажды Бандурин осмелился подойти к ней и посмотреть на несчастного, невесть за какие прегрешения туда угодившего. Много ночей после снились ему столапые и стохвостые чудовища, впивающие в его плоть свои ядовитые жала и зубы. И тогда евнух дал себе клятву никогда не преступать закон, быть послушным богам (на всякий случай - всем богам, что только существуют на этом свете), и время от времени подавать кое-какую мелочь нищим. Так что сейчас, вытягивая короткую мясистую шею и сам себе напоминая тем самым аиста - а Бандурин всегда заблуждался по поводу собственной внешности, и в данный момент был похож скорее на вытянувшего шею бегемота, - бедный евнух дрожал от страха и молился только что оскорбленному им Тарику, выпрашивая лунное затмение или, на худой конец, дождь, способный прогнать стражу в их уютные теплые домики.
То ли Тарик внял просьбам Бандурина, то ли Халим уговорил его помочь влюбленному скопцу, но стражников поблизости не оказалось, и евнух, жалобно пища от ужаса, на четвереньках обполз шеренгу розовых кустов и вскоре проник в караван-сарай.
Судя по обстановке внутри дома, Хафиз Агранский не слишком благоволил гостям своим. Обшарпанные стены, двери, грустно висящие на одной петле, а то и вовсе отсутствующие, грязный пол, весь в дырах и трещинах, застоявшаяся вонь неизвестного происхождения - если учесть, что караван-сарай возвели всего-то пять лет тому назад, разрушения эти не поддавались объяснению. Бандурин же, впервые попавший сюда, со свойственной ему проницательностью сразу решил, что, видимо, по мысли архитектора сего сооружения гости не должны были задерживаться здесь надолго; а если б кому и пришла в голову такая странная идея - остаться ещё на пару деньков, суровые стражи, каждое утро возникающие в проемах дверей немым укором, и самого стойкого заставили бы поторопиться.
Крадучись, евнух прошел до конца длинного коридора, всякий миг опасаясь низвержения утробно трещащего потолка, и наконец страшное путешествие его завершилось: он стоял возле комнаты юного скрипача, коего отлично видел сквозь дыру шириною в два пальца меж наличником и дверью. Мальчишка полулежал на узком топчане, подперев голову тонкой рукой, и улыбался, слушая чей-то шепот. Кто мог быть здесь в такое время, когда тьма уже сгустилась над Шудуром? Вор? Но красть у нищих гостей императора, кои в большинстве своем были жалкими комедиантами да бродячими лекарями и астрологами, стал бы только слепой, так что сию догадку евнух отверг. Стражник? Или... Или такой же, как он сам, любитель юношей прекрасных?.. От этой мысли скопца передернуло. Неужели его опередили?