То, что нужно.
Сел на скамейку, попивая сок, проследил за тем, как Мульт прикопал следы своего бесчинства и, сломя голову, понесся по двору, будто в зад ему воткнулись бешеные пчелы.
Рассвет уже тронул небо, подсветив его край. В окнах домов постепенно загорался свет – люди начинали новый день и, скорее всего, не по причине того, что их псу приспичило посрать. Но, вполне может быть, что у кого-то из них тоже было похмелье. Утро понедельника мало кому дается легко. Разве что тем, кто давно ждал «того самого» понедельника для начала жизни.
Был ли этот понедельник «тем самым» моим днем, об этом я узнаю позже или не узнаю вовсе.
Главное сейчас – допить сок и понадеяться на то, что он не вылетит обратно через несколько минут.
Домой Мульта затащил, когда замерз до костей.
Принял душ, побрился. Возможно, не особо тщательно, но, по крайней мере, постарался привести себя в относительно приличный вид. Только перегар, пробивающийся даже через двойную чистку зубов, и мятая рожа – выдавали во мне вчерашнего выпивоху.
Перед выходом из дома заглянул в холодильник в надежде на перекус, чтобы желудок не скрутило на одной из пар. Но стоило потянуться к вареной колбасе, как желудок пустил лавину к горлу, которую удалось удержать только вертикально выпрямившись и прижав кулак к губам.
Человек-гейзер, твою мать!
Плохая идея.
Захлопнул холодильник, убедился, что Кате будет чем перекусить после возвращения из школы, и, что у Мульта есть еда, вода и пеленка.
В университете пары тянулись так, словно все увязли в гудроне и лениво тянулись к выходу. Последняя пара оказалась самой тяжелой: шестая пара за сегодня и на ней присутствовала Жильцова. Это не ее группа, не ее профильный предмет, но какого-то хрена она сидела здесь и смотрела мне в самую душу с последнего ряда.
Её-то мне, блять, сегодня не хватало!
– Все свободны, – бросил я, едва прозвенел звонок.
Студенты лениво вытекли из аудитории, пока я сжимал пальцами переносицу, борясь с сухостью не только в глотке, но и в глазах.
К столу приближались шаги.
– Жильцова, – выдохнул устало, так и не соизволив открыть глаза. – Я сказал, все свободны.
– Никто в этом мире ни от чего не свободен, – выронила она в своей небрежно философской манере. – Не мни себя Богом. Никого ты не освободил. Разве что, от своего нудного общества и лютого перегара. На, попей.
Началось… Если бы я еще вчера помнил о том, что, придя в универ, наткнусь на нее и ее незакрывающийся рот, то хрен бы кто в меня влил даже рюмку.
Оторвал руку от переносицы, открыл глаза и увидел прямо перед собой поллитровку воды. Жильцова выжидающе держала ее на весу.