Хотел категорически отказаться, но сушняк настоял на том, чтобы я не строил из себя целку.
– Спасибо, – выронил сухо и забрал из её руки воду. – А теперь иди.
Открыл бутылку и в несколько глотков выпил половину содержимого. Холодная, почти ледяная. Будто в морозильной камере хранилась.
– Вообще-то… – начала она.
– Нет, Жильцова. Нет, – оборвал её. – Просто вали. Я не в том настроении и не в той консистенции, чтобы слушать, как ты меня будешь отчитывать как пацана. Моя личная жизнь – не твоё дело. Никого не должно ебать, чем препод занимается помимо пар.
– Боже, заткнись! – вздохнула она и встала ровно напротив меня. – Кому ты обосрался такой скучный?
– Ты издеваешься? – посмотрел на нее снизу вверх. – Или это новый уровень твоей проникновенности, причем мне прямо в зад?
– Мне, конечно, льстит, что, даже источая алкогольные пары, ты мечтаешь обо мне, но сейчас я к тебе пришла не за этим.
– Не за этим? – отпил еще немного воды. Жажда отступила. – Что-то с трудом верится, что ты оставишь меня невытраханным морально, поймав с бодуна.
– В этот раз ты уйдешь от меня морально невытраханным, потому что вразумляющая палка у меня на тебя не стоит.
– И почему, интересно знать? – оперся локтями о стол и приложил холодную бутылку ко лбу.
– Потому что в этот раз тебе стыдно за твое состояние, – склонила она голову чуть набок и изучающе всмотрелась в мое потрепанное жизнью и похмельем лицо. – Ты с утра умылся, побрился и даже попытался скрыть перегар за какой-то ядерной жвачкой. А тот Паша, на которого стояла моя карающая палка, мог с легкостью прийти в универ не просто с перегаром, а даже стал бы опохмеляться во время пар из фляжки. От него воняло бы, как от помойной кучи, и он уже, наверняка, трахал бы кого-нибудь на цокольном этаже, если бы раньше не свалил домой.
Приступ тошноты вновь подкатил к горлу. Поводов для него хоть отбавляй, но самый главный тот, что Жильцова опять права. Во всем. В каждом доводе и выводе.
– Тогда какого хрена тебе надо? – спросил я устало.
– Я скоро уезжаю.
– Все уезжают. Пары закончились.
– Как можно быть таким умным и таким тупым одновременно?
– Отвали, – откинулся на спинку стула. – Не видишь, у меня похмелье.
– Я скоро уезжаю. Насовсем, – уточнила Жильцова.
Поднял взгляд на ее лицо, пытаясь понять, шутит она или говорит серьёзно.
Её лицо почти всегда выражает крайнюю степень равнодушия и скуки. Сложно понять, где она несет полную чужь, а где говорит адекватные вещи.
– Кажется, мой день только что стал чуточку лучше, – произнес я саркастично.
– Ха-ха, – выронила она безэмоционально. Скинула с плеча рюкзак, расстегнула его молнию и, покопавшись в его глубинах, вытащила небольшую коробочку из темного дерева. – Вот, – поставила ее передо мной на стол.