– Нет, я с ней! С ней поеду! – настаивала я, вырываясь так сильно, что понадобилось двое мужчин, чтобы не дать мне забраться следом.
– Надо ехать в отделение, дамочка, – веско сказал мне полицейский в салатовом жилете. – Страховка у вас где? В машине?
– Не надо ехать! Не надо…
Мои губы дрожали, воздуха в легких не хватало, да плюс ко всему ныли ребра, отзываясь вспышками перед глазами на каждое резкое движение.
– Ты что босиком? Ну-ка, марш в машину!
– Давай ее в отделение, потом разберемся.
– Куда?! Нет! Я никуда не поеду! – я отталкивала руки, которые тянулись ко мне, пятилась и пыталась убежать, но под ноги попадались осколки стекла и пластика, и я спотыкалась на каждом шагу. – Я с ней! С ней!
– Вот дурная! – посетовал кто-то. – Да уж, деточка, папик тебя теперь выебет за машинку.
– Давай ее уже пакуй, толку здесь торчать.
Но когда меня жестко перехватили за запястья, вынуждая уйти от эвакуатора, я рванулась так, что чуть не вывихнула руку. Желто-черная «ламба» в свете мигающего оранжевого фонаря двоилась и троилась в глазах, меня накрывало черно-желтыми вспышками и визгом тормозов, которого я не слышала изнутри машины, но теперь мозг заботливо проигрывал мне этот звук снова и снова.
Пришла в себя я от резкого запаха нашатыря и боли в плече.
Медик в синей форме «скорой» пристально всмотрелся в мои глаза и кинул кому-то за плечом:
– Да чистая она! Просто в шоке. Сейчас очухается.
Я потерла плечо, куда мне что-то вкололи. Приклеенная на пластырь ватка резко пахла спиртом.
Все кружилось – синяя форма, оранжевый чемоданчик, грязно-зеленые стены, серый потолок с убогой лампочкой без плафона, полицейские, стоявшие полукругом, окружая неудобный жесткий стул, на котором я сидела.
– Ну что, вспомнила, где страховка? – нагнулся надо мной, уперевшись ладонями в колени, один из полицейских. – Кому звоним?
– Никому! – испуганно вскрикнула я. – Никому!
В голове мелькали лица – Женька? Андрей? Мама? Нет, нет, нет!
Кирилл? Господи, нет!
Платон? Нет!
Нет!
– Паспорта тоже нет? Телефон?
Телефон остался в сумке, паспорт тоже. А сумка в «ламбе»…
– Ну что, задерживаем до выяснения личности?
Я затряслась, окуная лицо в ладони. Сухие рыдания не приносили облегчения, а слезы отказывались литься, только сухо жгло в уголках глаз.
Что делать, что делать, что делать…
– Здесь она, здесь, проходите!
Я подняла глаза, заслышав новый голос, и увидела в проеме двери Кирилла.
Первый порыв броситься к нему, жестоко пресекло внезапное головокружение, а через мгновение я заметила выражение его лица. Суровое, жесткое – словно вместо Кирилла в отделение вошел его злобный брат-близнец.