— Ой-ей, каков наш Феликс! Отчаянный! Пуллон, вперёд! — Красный махнул рукой, подзывая легионера. — Присоединяйся к веселью! Пусть наш юный друг попотеет!
Учебных мечей больше не было, поэтому Пуллон вооружился куском живостали подходящего размера. Противников стало двое, но сложность возросла вчетверо — теперь мне требовалось двигаться ещё быстрее, не выпуская из виду обоих.
— Ну что, Феликс? — спросил Красный через несколько минут. — Может, ещё подбросим дровишек?
В голосе слышалась насмешка, смешанная с удивлением. Ветеран никак не ожидал, что я смогу эффективно работать сразу с двумя оппонентами.
Я ушёл в сторону, вынуждая Пуллона встать перед Спицей, чтобы получить передышку хотя бы на мгновение. Было трудно, поскольку мне требовалось не только не подставиться под укол, но и держаться от оружия противников на совсем небольшом расстоянии…
— Ой-ей, Феликс, ты чего молчишь? Думаешь, что не справишься с тремя?
— Нет, — я говорил отрывисто, на выдохе. — Думаю. Троих. Будет. Мало.
— Ой-ёй! Отчаянный!
Красный снова расхохотался, поднял с земли железяку, а потом позвал со стены ещё одного ветерана. Последний — пятый — легионер остался на посту. Не могу сказать, что я сильно расстроился по этому поводу…
Прав был один мой знакомый, тесно связанный с кругами столичного криминалитета, когда говорил, что понты до добра не доводят. В истинности этих простых, но в то же время великих слов я сумел убедиться буквально на своей шкуре — четверо ветеранов гоняли меня по всему дворику, не давая перевести дух.
Происходящее перестало напоминать вальс. Теперь это смахивало на шахматную партию, в которой у оппонента было в четыре раза больше фигур, а у меня не хватало времени, чтобы обдумать свой ход.
Я двигался без остановки, сплетая из шагов сеть, которая должна была запутать противников, выстроить их так, чтобы они мешали друг другу. Назад и отскок в сторону. Вперёд, чтобы сократить расстояние. Нельзя отходить слишком далеко…
Градус напряжения нарастал, превращая тренировку в настоящий поединок. Речь уже не шла о наработке умений и навыков — в дело вступили инстинкты, которые требовали победить, несмотря ни на что.
Дыхание спёрло от ярости. Злость сделала движения быстрее и резче. Меня захватило состояние потока. Я больше не анализировал обстановку разумом, а впитывал информацию напрямую — через кожу.
Теперь оболочка и несовершенные органы чувств уже не ограничивали мою силу. Время сжималось и растягивалось в такт с бешено бьющимся сердцем.
Я видел, как наша схватка отражается в глазах легионера, стоявшего на стене, и ощущал тяжёлое дыхание противников.