Собираясь ко сну, Наташа хотела поговорить о замеченной ею неприязни мужа к их гостье, но Сергей вдруг поднял на неё такие несчастные глаза, в которых пульсировала мука, что она поняла всё. Всё и сразу, без дальнейших объяснений.
– Что, так сильно? – не веря собственным догадкам, выпучила она свои красивые глазищи. Муж не стал отпираться, лишь пожал плечами, отвернувшись. – Признаваться будешь?
По-прежнему молча, Сергей отрицательно покачал головой.
– И почему?
– А что я ей скажу?
Решительно подойдя к мужу, Наташа заставила его повернуться к ней.
– Что полюбил. Что же ещё ты можешь сказать? Правду.
– А ты?
– При чём здесь я? – изогнула Наташа соболиную бровь. – Ты же влюбился. Вот и выясняй, что она ответит на твои чувства.
– Разве же всё так просто? А если это ошибка? Разве бывает серьёзным то, что вот так в момент шибануло, и всё – ни мира, ни покоя?
– Ах, вот что тебя заботит, – понимающе кивнула жена. – Что ж, не буду тебе мешать, разбирайся спокойно. Но одно помни, пожалуйста: если это для тебя окажется тем самым, настоящим, я готова поддержать твоё решение и помогать тебе во всём. Если нужно будет поговорить со Светкой…
– Нет! – резко прервал Сергей. – Не надо. Я помню про наш договор, конечно, но меру тоже надо знать. И совесть, в конце концов.
– Ой, да заткни ты свою совесть знаешь куда! Мы не можем мешать друг другу быть счастливыми по-настоящему. Главное понять, что не ошибёмся, что это есть то самое, о котором тогда был уговор.
– Наташ, а ты счастлива со мной? – Дрогнувший голос предательски выдал напряжение, с которым муж ожидал ответа.
Что ответить на столь серьёзный вопрос? Она глубоко задумалась, склонив голову, брови приняли удивлённо-приподнятую позицию, красиво очерченные губы невольно тронула полуулыбка. Что есть счастье? В разные моменты ответ на этот вопрос может оказаться диаметрально противоположным. Тем более что в вопросе Сергея было сплетено так много: не разрушаю ли я твой мир до самой основы; отпускаешь ли ты меня с лёгким сердцем, не затаив обиды за предательство; может, я значу для тебя больше, чем мы привыкли друг другу выказывать; или всё вообще наоборот – ты только и ждала повода отделаться от опостылевшего мужика, и лишь стабильность в семье да привычка удерживала тебя до сих пор от решительного шага?
– Однозначно ответить трудно, Серёжа. С тобой интересно, надёжно, я чувствую в тебе абсолютно родственную душу. Что есть, то есть. То, что я получаю от тебя в нашей семье и то, что даю взамен, мне нравится. Мне легко с тобой жить. Мне хочется возвращаться домой с работы, мне доставляет удовольствие заботится об этом доме, о твоём комфорте. Отношения с Катериной у вас замечательные. Я, разумеется, буду сожалеть о потере всего того, что меня устраивало, было мне всегда приятно, удобно, интересно. Мы с тобой вполне гармоничные любовники, и это неоспоримый факт. Да, пожалуй, всё это можно с полным основанием назвать моим собственным представлением о счастье. Я всегда буду благодарна тебе за те годы, что мы провели вместе. Это было, безусловно, хорошим временем в моей жизни. Оно заканчивается. Да, но это не крах жизни. Так были изначально построены наши отношения, и мы это знали. Просто всё пришло к понятному финишу, и я принимаю это естественным образом. А главное – я рада за тебя. Правда, правда! Если б ты только мог почувствовать то, что я сейчас испытываю, глядя на тебя, Серёжка! Ох, я даже завидую немножко, совсем чуть-чуть. Но уж точно не расстраиваюсь по поводу предстоящего развода. И не говори ничего! – Наташа предотвратила попытку мужа прервать её монолог. – Что бы ты ни сказал сейчас, всё будет менее важным, чем твой взгляд. Взгляд безумно влюблённого человека. И я искренне желаю тебе, чтобы это выражение в твоих глазах не исчезло уже никогда. Я хочу тебя обнять. Не возражаешь?