На следующее утро, когда она еще спала, я изучал это странное светловолосое создание рядом со мной, такое ребяческое в чем-то, а в чем-то совершенно женственное.
Проснувшись, она заползла мне в руки и провела пальцем по моей груди. Ее мягкий, приглушенный голос был приятным звуком в часы бодрствования днем.
— Как долго, по-твоему, ты останешься со мной, Ник? — спросила она спокойно.
— Не знаю, — ответил я. "Почему дорогая?"
«Мне просто интересно, сколько счастья у меня осталось», — сказала она.
Я перевернул ее на спину и долго смотрел в эти маленькие голубые глазки.
— У тебя впереди целая жизнь счастья, дорогая, — сказал я. «Не только здесь, в движении, но и вне его, когда вы уйдёте отсюда».
Она медленно двигала головой из стороны в сторону, и в ее ответе не было ни гнева, ни горечи. Это была решимость, вызванная каким-то спокойным внутренним убеждением.
— Нет, не там, — сказала она. — Нет, пока эти слова действительно что-то значат. Пока они не перестанут тебе лгать.
— А вы думали, что в движении никто не лгал? — Конечно, — мягко ответила она. «Но это не организованная ложь».
Я не ответил. По-своему она твердо укоренила свои убеждения в себе, и потребуются время и терпение, чтобы восстановить ее веру в общество, больше времени и больше терпения, чем я мог бы дать ей.
Она встала и начала одеваться, а я смотрел на нее, на ее длинные груди, не очень красивые, но со странным очарованием. Все в этой девушке было немного странным, подумал я, задаваясь вопросом, насколько глубоко были задеты ее чувства и какие травмы она получила при этом. Это был вопрос, который вы могли задать себе обо всех этих молодых людях.
Одевшись, она подошла ко мне, нежно поцеловала и ушла на свои утренние лекции.
Я лежал там какое-то время, мой разум метался от одного плана к другому, от одной идеи к другой, и все они разбивались об одни и те же камни, была великая опасность предупредить Харриса о том, что среди них есть доносчик. . Наконец я оделся и решил действовать.
Моей первой остановкой был кабинет декана, куда я вошел через через боковой вход.
Дайан Роуэн была в своем кабинете, выглядя царственной, прохладной и ужасно привлекательной в своем не совсем белом шелковом платье с декольте, из-за которого виднелась ее грудь.
«Мне нужна информация, — сказал я, — о пожарной службе». Я видел, как поднялись ее брови.
«Прежде чем мы поговорим об этом, — сказала она, — я хочу вам кое-что сказать. Я думала о прошлой ночи, о той девушке, которая живет с тобой. Возможно, я несколько поторопилась с обвинением вас в безнравственности. Я так не думаю, но я готова дать вам презумпцию невиновности. Может быть, все дело в твоей работе.