– Мне кажется, – включилась в разговор сидящая между мужчинами Таня, – что если посреди ночи включить нашу музыку, мы сразу же встанем в начальную позу.
– Не так давно, возвращаясь с тренировки, мы услышали по радио в машине песню, под которую катаем короткую программу, – с улыбкой вспомнил Громов, быстро переглянувшись с партнершей, которая кивнула, понимая, о чем пойдет речь. – И в одну секунду потянулись к переключателю станции.
Таня смущенно улыбнулась, вспоминая, как неловко они столкнулись ладонями в тот самый момент.
– А есть ли какая-нибудь композиция, под которую вам хотелось бы поставить программу, но вы по тем или иным причинам этого не делали? – не отставал журналист.
Громов обреченно посмотрел на остывающий стейк, призывно лежащий на тарелке.
– Их много, в основном это классические музыкальные произведения, – ответил он, посмотрев на корреспондента. – Брать такую музыку очень ответственно по двум причинам. Во-первых, есть большая вероятность, что ты попросту потеряешься в величественной музыке. Она захлестнет тебя полностью. Очень сложно соответствовать размаху классики, находясь на льду.
Таня была с подобным мнением не согласна. Ей казалось, что такому профессионалу как он, было крайне сложно потеряться на льду, особенно учитывая запредельный уровень владения коньком. Скорее любая классическая композиция терялась бы на его фоне.
– А во-вторых, – продолжал он, – будучи юниором, я увидел, как опытный фигурист упал под «Смейся, паяц…». С тех пор у меня своего рода фобия на классику. Падать под подобное ещё больнее и унизительнее, а кататься – более ответственно.
– А если бы у вас всё-таки не осталось бы выбора? Какие классические произведения вы бы взяли?
Евгений многозначительно посмотрел на Таню, призывая ответить.
– Мне бы хотелось прокат под «Кармен», – смущенно призналась она, вызывая у Громова улыбку. Ему показалось, что из Тани действительно вышла бы потрясающая Кармен. Эмоциональная яркая брюнетка идеально подходила на эту роль.
– А ещё, конечно, как и любой девочке, мне бы хотелось что-нибудь из «Ромео и Джульетты».
И это Громов тоже счел подходящим, учитывая безграничную нежность, которой была исполнена партнерша. Представляя эти образы, Евгений поймал себя на мысли, что ради такого можно даже рискнуть взять классику и… Остаться на ещё один сезон».
* * *
Татьяну разбудил терпкий запах свежесваренного кофе.
– Доброе утро, – сонно потирая глаза, произнесла Таня, входя на кухню.
Партнер что-то скрупулезно высчитывал на калькуляторе, записывая в тетрадь.
– Что это? – Таня склонилась над его записями, пытаясь разобрать отвратительный почерк Громова. Складывалось ощущение, что коньками по льду он написал бы гораздо разборчивее.