– Но я не увидел тебя! – злился Женя, опуская взгляд в пол.
– Но я всегда вижу тебя, – мягко отвечала женщина, а затем наклонилась к сыну, который был уже почти одного роста с ней, и успокаивающе положила ладони на его плечи.
– Ради кого мне кататься, когда я не вижу тебя? – растерялся Женя, с долей испуга смотря в серые глаза самого близкого для него человека.
– Всегда катайся ради меня, – улыбнулась мама, ласково проведя по взъерошенным русым волосам сына, приглаживая их…
– Ради меня! – крикнула ему в лицо Таня. И слова, прозвучавшие в унисон с теми, что звучали в голове, дали Громову пощечину, заставляя прийти в себя. Он моргнул и его взгляд стал осознанным. Однако то, что он увидел перед собой Таню, не обрадовало, а лишь разозлило.
– Уйди, – хрипло произнес он, зажмуривая на несколько секунд глаза. – Просто сделай так, чтобы я тебя больше никогда не видел.
Евгений приложил ладонь к лицу, ощущая туман в голове.
– Женя, у нас мало времени, – настаивала на своём Таня, всё ещё сидя у его ног и смотря на партнера снизу вверх. Было больно видеть и слышать его реакцию на своё присутствие, но Таня изо всех сил старалась отложить это куда-нибудь далеко. Поставить в режим ожидания. Со всем этим им предстоит разобраться уже после.
– Таня, никаких «нас» больше нет, – холодно произнес Громов, убирая от лица ладонь и обжигая партнершу как никогда ледяным взглядом, полным ненависти и злости. От такого у неё по спине пробежали мурашки, но сдаваться она не собиралась.
– Нам нужно идти на лёд, – продолжала упорствовать Таня, проглатывая и его взгляд, заставлявший стынуть кровь в жилах, и слова, полные отвращения. – Давай ты убьешь меня потом, уже в статусе олимпийского чемпиона?
– Я сказал «уйди»! – резко повысил голос Громов, заставляя Алексееву поежиться и отвести взгляд несколько секунд. Она мысленно умоляла себя стерпеть и это. Главное сейчас не расплакаться и таки вытащить партнера на лёд.
Евгений дернул ногами, призывая Таню убрать ладони. Сразу после он поднялся со скамейки, намереваясь уйти в раздевалку. И партнерша понимала, что если он зайдет туда, то больше не выйдет. Действовать нужно было радикально. Она поднялась и преградила Громову путь, с напускной смелостью и вызовом запрокидывая голову, встречаясь с непроницаемым лицом Евгения.
– Вот сейчас я действительно могу ударить, – металлическим тоном произнес он, призывая Таню, наконец, оставить его в покое раз и навсегда.
– Ударь! – воскликнула она, стараясь не показать ни своими глазами, ни мимикой, ни языком тела, что в глубине души боялась этого.