Несмотря на то, что все вещи в этом доме оказались ужасными на вид, менее интересными они от этого не стали. Да и в бедности обитателей этого дома я уже не был так уверен. Бедные несчастны, но эти дети совсем не выглядели несчастными: они постоянно смеялись, улыбались, иногда даже дрались, но совсем не так, как делали мы с Эбером. Их мама — высокая и худая женщина в длинном сером платье — тоже казалась радостной, но я за ней не наблюдал так внимательно, как за детьми. Двое рыжих мальчишек — старший и младший — постоянно находили себе такие занятия, за которыми было интересно смотреть. Я бы и поучаствовать был совсем не против, но, увы, не мог.
Мне было весело, очень весело, но что-то глубоко в душе неприятно скреблось. Как будто к сладкой еде вдруг добавили перец. Я хотел играть вместе с этими детьми. Или даже не с этими детьми, а с любыми другими. Подошел бы даже Эбер, если бы он смог относиться ко мне также, как эти двое рыжих мальчишек относились друг к другу. Но я прекрасно знал, что такого не будет. Как эти дети умудрялись так хорошо ладить друг с другом? У них был один взрослый человек на двоих, одна комната, даже одно одеяло! Но они совсем не испытывали ревности друг к другу. Если бы я предложил Эберу спать в одной комнате на одной кровати и под одним одеялом, то он бы тоже стал относиться ко мне лучше?
Или тут дело было в чем-то другом? В том, о чем я не успел узнать? Тогда мне нужно было продолжить наблюдение!
Правда, была одна проблема: время в этом мире было эквивалентно времени на небесах. Если я тут смотрел всю ночь и весь день, то и на небесах должно было пройти столько же времени. С другой стороны, раз меня пока никто не ищет, то я могу остаться подольше?
Успокоив себя таким образом, я продолжил подсматривать за братьями, рассчитывая, что мое отсутствие еще нескоро обнаружат.
Мои ожидания не оправдались: я только успел увидеть, как братьев кормят завтраком, когда картинка перед глазами расплылась, а голова закружилась. Если бы я не сидел, прислонившись к стволу древа, то упал бы. То, что я снова разумом нахожусь на небесах, я сообразил не сразу: почему-то зрение не желало возвращаться, от чего я запаниковал, но спокойный голос... Ксора помог мне:
— Не бойся, так после зеркала всегда. Сейчас еще и спать захочешь. Именно поэтому его и не разрешают использовать в таком возрасте. Неужели так хочешь побыстрее стать взрослым божеством? Зачем же ты... Из-за Эбера? Не отвечай, сам знаю.
Ксор тяжело вздохнул, а мне стало невообразимо грустно. Причем тут Эбер? Я никогда бы не стал стараться так ради того, кто меня едва терпит. Я ведь просто не хотел, чтобы Ксор продолжал так вздыхать. Кто же знал, что мой поступок приведет к совершенно иному результату?