- Всё верно, отец. Я поручил ему вести двойной учёт зерна, что привозили Соот и Оладэ и что выдавалось заведениям Соот. Прошу прощения за Трагыса. Он не хотел мешать уважаемому Дабте… Лишь выполнял моё поручение.
- Там и без твоего учёта всё в порядке. - Бутрым налил стаканчик быуза и опрокинул его в рот. - Ты… Позови лекаря, - махнул он рукой слуге, что стоял у дальней стены. - Ноги болят. Аслэг, ты ведёшь себя непочтительно. Чего ты ждёшь с Хайар? Он братоубийца, почему я должен откладывать казнь? Для кого писаны законы и правила?
- Ты совершенно прав, великий Ул-хас, - почтительно склонился Аслэг. - Я бы хоть сегодня казнил его, но его жена связана с Оладэ, и прежде чем принимать решение, я хочу прояснить обстоятельства.
- Оладэ… Сколько тебе нужно времени? Люди недовольны отсрочкой приговора.
- Десять дней.
- У тебя неделя. - Бутрым опрокинул ещё один стакан быуза. - Ты всё чаще разочаровываешь меня. Я бы давно принял решение в пользу Бакана. Меня останавливает только то, что у него нет детей. У тебя, впрочем, тоже нет сыновей. - Бутрым резко ткнул пальцем в Аслэга. - Вот будет потеха, если Нада обскачет вас в этом…
Бутрым отрывисто загыкал. Лицо его постепенно краснело, а взгляд расплывался.
- Ул-хас, лекарь прибыл, - сказал слуга, приоткрывая дверь.
Бутрым вяло махнул рукой в сторону двери, и Аслэг, снова поклонившись, попятился к выходу, потом развернулся и свирепо зашагал, разминувшись с лекарем. Руан шёл за ним, оглядывая запылённые книжные полки у стены и резную мебель, занавешенные витражные окна и красивый каменный пол.
Аслэг вышел из парадных покоев отца, поджав губы, и какое-то время шёл молча, но ярость чувствовалась в каждом его движении.
- Нада подкалывает меня, когда я отказываюсь от быуза, - проговорил он наконец, выдыхая облако пара в стылый воздух снаружи, за дверями. - Я родился, когда отцу было двадцать пять. Я помню, каким он был. Какой была моя мать. Нада был маленьким. Он не помнит столько, сколько помню я. Наде было четырнадцать, когда отец начал пить чрезмерно, но и до этого, бывало… А, лысруух, - ругнулся он, гневно щерясь. - Если бы можно было вылечить это, как болезнь!
- Это лечится, но очень сложно, - покачал головой Руан. - В зависимость от хмельного попадают люди, которым хочется большего, но которые не могут достичь этого. Хмельное заполняет эту пустоту и даёт ощущение полной жизни, но при отказе от него пустота снова начинает зиять, и требуется много сил, чтобы начать заполнять её не быузом или румом, а благими деяниями.
- Не могут достичь? Отец мог достичь многого. Мать любила его все эти годы… Она и сейчас любит его, несмотря ни на что. У него есть всё - уважение, преданность хасэ, золото в казне, сыновья и дочери… В его власти весь Халедан! Я не могу осуждать его, - свирепо нахмурился он, заметив осторожный косой взгляд Руана. - Я не имею права осуждать действия отца и великого Ул-хаса. Но мне больно от этого. И я имею право выбирать свой путь. Я выбрал его. Возвращайся к своим людям, Руан. У меня много дел. Попробую снова потолковать со Свайром, а ещё я хочу навестить мать.