Даже такому, как Константин Викторович Гордеев.
— Агат…
Вслед за телесным ступором, к Агате снова вернулась дрожь.
Услышав, как он обращается, она замотала головой, сжимаясь сильнее, сильнее же закрываясь.
Скорее всего, она очень хотела бы сохранить лицо. Но у нее просто не осталось сил.
Агата всхлипнула раз. Закрыла рот рукой, чтобы сдержаться, но это не помогло. Задрожала, чувствуя, что Костя вжимает её спину в грудь сильнее. Потом всхлипнула еще раз… Дыхание начало учащаться… Третий всхлип получился по-особенному сдавленно-жалким. Настолько, что Костя не смог не скривиться.
Оказалось, что добиваться своего может быть очень больно. А из его сильной девочки сделать окончательно сломленного человека — очень легко…
За третьим были четвертый и пятый. А дальше Костя уже не считал.
Агата рыдала при нем из-за того, что заставил пережить он же. В этих слезах не было ни надежды, ни облегчения, как часто случается с женщинами. Только её полная капитуляция. Только его абсолютная победа.
— Я не понимаю, за что… Я просто не понимаю, за что… Что я тебе сделала… Я не понимаю…
И тихий шепот вроде как «его личной человечки», а на самом деле женщины, которая на свою беду оказалась строптивым трофеем на пути у победителя.
Агата стояла посреди огромного Костиного двора, глядя под ноги.
Просто стояла. Просто смотрела. Ничего не хотела и ничего не ждала. Обнимала себя руками.
В последнее время она часто так делала. Полюбила эту позу что ли. Она будто помогала не рассыпаться, когда казалось — такой риск есть. Следила, как по дорожке ползет гусеница шелкопряда. Не пугающее зрелище, но и не из самых приятных.
Определенно любопытное. Забавно так. Быстро довольно, залипательно…
— Агата…
Пока её жизнь не обрывается под подошвой Агатиных кед.
Потому что она слышит оклик за спиной. Забывает обо всем. Мотает головой, не оборачиваясь даже, сжимает плечи руками сильнее, горбится, идет прочь…
— Агата… Ну пожалуйста…
Слышит просьбу, мотает головой сильнее, ускоряет шаг.
Нагулялась. Самое время вернуться в комнату, замкнуться, полежать. Отдохнуть…
— Агата…
Когда Костя окликнул в третий раз, она уже не махала головой — просто свернула, пропадая из его поля зрения.
После приема, на который он заставил ее пойти, поиздевавшись, прошла неделя. Открывшая новую грань их шикарных отношений.
Агата молчала. В принципе. Ни с кем не говорила. Костя пытался… Загладить вину, которую внезапно почувствовал.
Наверное, считал, что она преувеличивает. Наверное, как большинство людей, которые советуют не вывозящим депрессию «не маяться дурью», он так же считал, что её проблемы — просто дурь, избавиться от которой — нефиг петь. Оказалось… Всё немного иначе.