Ю, обняв себя руками за плечи, притулилась на заднем сидении моего «Бентли» и беспрерывно плачет. Не навзрыд, но слезы льются и льются, и это то самое чувство, когда ты, здоровый мужик, совершенно не знаешь, как вот так, с разбегу, повлиять на сложившуюся ситуацию.
Укутываю ее теплее в тонкий плед (какого черта он делал в багажнике?!) и протягиваю бумажный стакан кофе из автомата.
— Давай ты сейчас расскажешь мне все еще раз по порядку и только не плач, о'кей?
Юна кивает с благодарностью забирает стакан, делает осторожный глоток эспрессо. Шумно шмыгает носом.
Терпеливо жду, когда закончится ее молчаливая истерика. Как и Денис, который примостился на соседнем кресле. Когда она позвонила, мы как раз уезжали с тренировки, уставшие и дико голодные. Мечтали забуриться в какой-нибудь ресторан и съесть по диетическому салату, но пришлось экстренно изменить планы.
— Тебе лучше?
— Да, спасибо, — снова шмыгает. — Извини, ты, наверное, ехал куда-то по своим делам, — косится на валяющуюся рядом спортивную сумку. — Мог бы сказать, что занят…
— Может, ты прекратишь уже извиняться и расскажешь, что именно произошло?
— Я шла из кафе по тротуару, подъехала какая-то машина и меня затолкали в салон…
— Что за машина? — перебиваю.
— Я не знаю… Какая-то серая. Или черная. Серо-черная, очень грязная. Номера заляпаны были.
Нижняя губа дрожит, кажется, грядет новый поток слез. Но нет, она собирается и продолжает более-менее спокойно.
— Они отобрали мою сумку, достали паспорт…
— Кто — они?
— Какие-то парни. Мужчины… Да, мужчины в возрасте. Может, твои ровесники.
Ну спасибо, блин! Хорошо, что не «старики».
Впрочем, сейчас мне не до мелочных обидок.
— Ты знаешь их?
— Нет! Я понятия не имею, кто это.
— А внешность? Ты видела их лица? Сможешь как-то описать?
— Нет… Вряд ли. В салоне было очень темно и все произошло так молниеносно…
Бросаю быстрый взгляд на Дениса — тот пожимает плечами. Как и мне ему ее рассказ ну вот абсолютно ничего не дал.
— Послушай, если мы хотим их отыскать, мне надо знать хоть что-то, понимаешь? — стараюсь говорить размеренно, не давить, чтобы не спровоцировать новую лавину слез. — Ты не помнишь машину, не запомнила лиц… Так мы далеко не уедем. Может, у кого-то из них была борода или усы? Шрам?
— Один их них был абсолютно лысым! — ее словно осеняет. — И лицо было такое… — касается пальцами руки своей щеки и тут же брезгливо отбрасывает. — Рябое. Много-много мелких вмятин на коже. А у другого не было одного глаза!
— Чего? — хмурюсь.
— Да, у него на лице была черная повязка! Как у пирата.