— А как прошла ваша ночь с господином Ржевским?
Я умею играть не по правилам, а лучшая защита — это нападение. Ирина меняется в лице, глазки забегали, она несколько секунд просто смотрит на меня, но быстро берет себя в руки.
— О чем ты говоришь? Не понимаю, к чему ты клонишь.
— Я это к тому, что, прежде чем называть меня шлюхой, может, стоит посмотреть на себя?
— Ты совсем обнаглела, малолетка!
— Так, все закрыли рты, — Рома встает между нами, взгляд злой, даже мне слегка не по себе. — Даша, если ты хочешь что-то сказать конкретное, то говори, не надо загадками и намеками.
— В ту ночь на даче, когда мы ночевали там все вместе, ты Ирину Николаевну уложил спать со мной в комнате. Я долго не могла уснуть и пошла на кухню выпить таблетку, о которой забыла. А в это время твой друг Ржевский пьяной походкой направился именно туда, откуда я вышла, и закрыл дверь за собой с той стороны. Я просто уверена, что их ночь не была невинной.
Как и наша.
Роман долго смотрит на меня, потом на Ирину: та — что странно — молчит и уже не оправдывается.
— Да, я была с Максимом, и это были лучшие минуты моей жизни, ты совсем последнее время не уделял мне внимания как женщине.
— Ну, слава богу, тебе его кто-то уделил. Зачем тогда ты сегодня пришла сюда?
— Я поняла, что совершила ошибку.
— Господи, Ира, ты дура или прикидываешься? Что такое ты несешь? Ты трахалась с моим другом, а сейчас говоришь о любви ко мне.
— Я дура, я влюбленная дура. Он тоже не хочет меня видеть, как и ты, не отвечает на сообщения и звонки.
Ирина заплакала, слезы градом катились по щекам, я даже сама удивилась такой резкой перемене ее настроения. Женщина вытирала мокрые щеки руками, это была почти истерика.
— Даша, принеси воды.
Быстро иду на кухню, но наливаю почти целый стакан не воды, а водки — из бутылки, что стояла в шкафу.
— Пейте, это поможет, — Ира делает первый глоток, хочет убрать стакан, но я не даю этого сделать, продолжая вливать в нее все содержимое.
Меня так в семнадцать лет напоила сестрица, я тогда прошлась папиным «Порше» по мусорным бакам, рыдала как ненормальная, а сестренка успокоила. Тут, конечно, ситуация сложнее, Ирину Николаевну, конечно, жалко, как и «Порше», но а что, если меня Вершинин вот так же бросит?
— Что? Почему ты так смотришь на меня? И вообще, что ты ей дала выпить?
— Лучший антидепрессант — водка.
Иру повело в сторону, глаза заблестели, но уже не от слез, Роман усадил ее на диван.
— Ромочка, ну как так, скажи мне? Я ведь влюбилась, с первого взгляда влюбилась!
Ира лепетала что-то невнятное пьяным голосом. И как ее так быстро развезло?