Как всегда, он открыл мне дверцу. Я забралась в кабину, заволновавшись, уж не случилось ли чего с нашего обмена последними сообщениями перед перелетом, чтобы Джетро иначе взглянул на наш прогресс, достигнутый в пятницу. Меня удивило отсутствие Клета – мы ехали вдвоем. В подставке стояла моя термокружка, но она оказалась пустой, когда я взяла ее.
Я нервно покусывала губу, чувствуя себя как последняя трусиха, потому что в прошлый раз, когда мы ехали в пикапе одни, Джетро разорвал наши отношения.
Как только он свернул на шоссе, я выпалила:
– Если ты снова собираешься со мной порвать, я бы хотела, чтобы ты так прямо и сказал, хотя я, конечно, этого не хочу, потому что, как я уже сказала, ты мне очень нравишься, и я считаю, что ты совершаешь ошибку.
Джетро повернул голову и ошарашенно уставился на меня округлившимися глазами:
– Что? Это ты о чем?
– Ты снова намерен все прекратить?
– Нет. А что? Что случилось?
Я заколебалась. Ссора с сестрой никак не повлияла на мое отношение к Джетро, и пересказывать ее сейчас казалось не очень уместным.
Быть довольной собой и не стараться кому-то понравиться – верный способ напугать человека до мокрых штанишек, поэтому сейчас Марта меня боялась. Я старалась сбросить давящую, нехорошую тяжесть, лежавшую на душе со вчерашнего дня, убеждая себя, что сестрица скоро сменит гнев на милость (в основном потому, что я не оставила ей выбора).
Поэтому я честно ответила Джетро:
– У меня ничего. А что, у тебя что-нибудь стряслось?
– Я ни о чем таком не в курсе.
– Значит, у нас всё мир-дружба и мы по-прежнему пара с далеко идущими планами?
– Совершенно верно, – широко ухмыльнулся Джетро, будто радуясь этим словам, прозвучавшим вслух.
Я вздохнула с облегчением:
– Слава богу, а то я уже хотела осатанеть по-мексикански.
– Это как?
– А это как обычный скандал, только я перейду на испанский и буду называть тебя козлом, а ты не поймешь. Что-то заподозришь, конечно, но наверняка не узнаешь.
– Ага, – кивнул Джетро, переваривая услышанное. – Но тогда почему сатанеют по-мексикански, а не по-испански?
– Потому что мексиканский испанский сильно отличается от кастильского диалекта – ну, от «испанского» испанского, совсем как доминиканский испанский отличается от своих кубинской, венесуэльской и коста-риканской разновидностей. Испанский, на котором я буду тебя костерить, ежели явится такая необходимость, будет мексиканских корней.
– А, понял. В Теннесси мы тоже говорим по-своему, наши идиомы непонятны остальному англоязычному миру.
– Например? – оживилась я. Обожаю всякие игры слов.