– Женщин-то я встречал, и немало, но всякий раз решал еще немного подождать. А когда намеки становились чересчур прозрачными, я тут же бросал эту канитель.
Ее красивые глаза расширились и стали почти круглыми:
– А со мной?
– С тобой все иначе.
– Почему?
Я загляделся в ее темные глаза. Можно сказать, утонул в них.
Когда пауза затянулась, я наконец признался:
– Честно, не знаю. Просто ты такая, и все. Все, что в тебе есть, не позволяет уйти от тебя или забыть.
Это была правда.
Щеки Сиенны прелестно заалели при этих словах.
– Джетро… – она произнесла мое имя нежно и приподняла подбородок, будто желая меня поцеловать, но я отодвинулся.
– Это не все.
– Не все? – Глаза цвета красного дерева снова округлились, а соблазнительные губы сложились в пухлое «о». Мне пришлось закусить свою губу, чтобы не начать покусывать губы Сиенны.
– Да, – решительно кивнул я и скрипнул зубами, делая над собой волевое усилие. – Я уже давно решил, что не стану… Что следующей женщиной, с которой я займусь любовью, будет моя жена.
Глаза у Сиенны стали просто нечеловечески огромными. Видя, что я не шучу, она дернулась назад и сбивчиво заговорила:
– Но как же… но что же… а вот это… – На секунду разучившись говорить связно, она кое-как показала на свое тело и выпалила: – А тогда что это сейчас было?
Я изо всех сил старался не улыбнуться, потому что удивленная Сиенна выглядела невероятно хорошенькой.
– Третья база.
Она зарычала, приподнялась на локте и ткнула пальцем мне в грудь:
– А я называю это упоительной любовью, пижон!
– Не стану спорить, это было упоительно, но я говорю о хоум-ране>[19], и ты это понимаешь.
Я старался говорить убедительно и мягко, потому что Сиенна находилась на грани настоящей ярости – ее глаза сверкали и метали молнии. Я потянулся к ней. Она попробовала отодвинуться, но я не разжал объятий.
Приложив ее ладонь к своей груди, там, где сердце, я выложил все начистоту:
– Я все сильнее люблю тебя, Сиенна. Впервые я почувствовал что-то этакое, когда помогал тебе спускаться из пикапа в первый день, как ты заблудилась. Ты коснулась моей руки, и тут-то все и произошло, как хочешь, так и назови. Я попался и до сих пор как на крючке. Пусть моя клятва – всего лишь линия на песке, но мне нужна эта линия, чтобы идти прямо и не отклоняться. Желание подождать не означает, что я не хочу тебя.
– Знаю, – нехотя признала Сиенна, и я увидел, что она оттаивает. На ее лице читались беспомощность и надежда. – Но ты – воплощение зла, потому что говоришь мне это только сейчас, когда я без тебя тоже уже не могу.
Укол сожаления – или беспокойства, что я все-таки невольно обидел ее, – заставил меня нахмуриться, и я немного отодвинулся.