– Морозова! – Простонала я.
– Ой, пардон. Раз алкоголь у нас запретная тема. – Она потянулась к термосу. – Кому чаю от дедули?
– А кому каши? – Указал на котелок Миша.
– А давайте лучше допоем! – Натянув свои крутые ботинки, Сапожников подсел ближе к костру.
Алекс кивнул, положил руки на струны, закрыл глаза и…
– И мое сердце остановилось,
Мое сердце замерло,
Мое сердце остановилось,
Мое сердце замерло.
А потом он поднял взгляд на меня.
– Я наяву вижу то, что многим даже не снилось,
Не являлось под кайфом, не стучалось в стекло.
И мое сердце остановилось…
Он сглотнул. Ветер подхватил его волосы и запутал их, рванул рубаху и отпустил. Блики костра осветили его лицо, пробежались по обветренным губам. Мне показалось, что этот миг превратился в вечность прежде, чем Алекс продолжил:
– Отдышалось немного…
И снова пошло!
А дальше подпевали мы все, и испуганный лес отвечал шумом ветвей. И только птицы молчали, уважительно уступая городским созданиям право петь и жить настоящую жизнь, а не ту, которую они обычно проживали в своих душных городах.
А затем были «Звезда по имени Солнце», «Прогулки по воде» и «Батарейка» с ее неизменной «ой-ей-ия-ийой!» на весь берег, залитый вечерним туманом.
Алекс пел, а мы подвывали, обнимаясь и безумно хохоча. Иногда даже танцуя вокруг костра – кто босиком, а кто в ботинках, но почти без одежды. И я ощущала радость, наполняющую меня до краев.
Особенно, когда любовалась Алексом, вдруг ставшим таким понятным и земным. Мы улыбались друг другу, и я хватала ртом воздух, потому что тот был наполнен его горячим пением. Я захмелела от лесной свежести и собственной усталости, и мне хотелось, чтобы Алекс взял меня на руки, прижался ко мне своим телом и оказался так близко, чтобы ничего, кроме электричества, не оставалось между нами.
А Катя перебирала все новые и новые песни, и Алекс знал и мог играть почти каждую. Но самое поразительное было не в этом, а в том, как песни меняли людей. И нет, я сейчас не о словесно-музыкальном шлаке, который крутят по радио, а вот именно о таких произведениях, где на первом месте мысль и слово.
Офисные трудяги, писатель, известный футболист – что могло заставить каждого из них открывать души друг другу в атмосфере мегаполиса? Разве что алкоголь? Но ведь это совсем другое, и совершенно не тот уровень открытости, который имеется в виду. Сдержанные, зажатые рамками условностей, «индивидуальные» и особенные – даже слишком, все они прежде не были способны доверять и довериться.
Но тут тихий, низкий голос под гитару вдруг рассказал им о том, что у него на душе – и пусть это лишь слова песни, но они в тот же миг ощутили, что и в их душах есть место для таких же чувств. И их лица изменились. Морщины разгладились, напряжение спало. А как подобрели глаза!