- Кто? – мрачно спрашивает он.
- Нечаева.
- Кто это?
- Блондинка… с третьего курса… Она меня ненавидит, - перевожу дыхание, - считает, что ее подружку Пахомову из-за меня выгнали из универа.
Вижу, он понял, о ком речь. Сильно нахмурившись, мрачнеет еще больше.
- У тебя были с ней конфликты? В течение года?..
- Да так… цеплялась по мелочи… Недавно грозилась, что я скоро вылечу из Вуза…
- Почему не рассказала?! – нависая надо мной, рычит Герман.
- Об этой фигне?..
- Бл@ть… Короткова, я же просил ничего не скрывать!
- Не ори на меня! – огрызаюсь в ответ, - ты даже шанса оправдаться не дал! Ты такой же, как они!
- Я звонил тебе в тот день! Ты трубку не брала!
- Даже не выслушал, - из груди вырывается рыдание, - ты предатель…
Выражение лица Греховцева тут же меняется. В глазах мелькает жалость и… боль.
- Все, - проговаривает глухо, - успокойся… я тебе верю!
- Не веришь, - хочу спрятать лицо в руках, но он не позволяет, отводит мои ладони в стороны.
- Верю, слышишь…
- Мне никто не поверил… Инга с ними заодно… Костюченко тоже… она на камеру все снимала…
- Я разберусь, обещаю…
- Как?!
- Это уже не твоя проблема. Эти твари ответят.
- Правда?.. – спрашиваю негромко, - ты веришь мне?
- Верю.
С моей груди словно бетонную плиту снимают. Глубоко затягиваюсь воздухом и, подавшись вперед, упираюсь лбом в его плечо.
- Спасибо… Я бы никогда чужого не взяла… правда… я сама себе собиралась телефон купить, в честь окончания первого курса… Я не воровка.
- Я знаю, - чувствую, как на мою голову опускается тяжелая рука, вплетается пальцами в волосы и прижимает к себе еще сильнее, - я урою их, клянусь…
Пусть уроет. Пусть делает с ними все, что посчитает нужным. Мне их не жалко. Я до чертиков хочу, что виновные ответили за каждую секунду моего позора.
Да, черт возьми, я далеко не святая! Я хочу признания моей невиновности и публичных извинений!
- Говорят, в чатах полощут мое имя…
- Я видел… Я этого так не оставлю, не волнуйся…
В глазах совсем некстати собирается влага. Начинается жуткий откат. Злость и обида, схлынув, обнажают мою слабость.
Прижавшись лицом к твердому плечу, из последних сил глушу рвущиеся из горла рыдания.
- Не плачь только, не выношу твоих слез, - произносит Герман ворчливо, а сам, прижав меня к себе, начинает гладить спину.
Медленно ведет ладонью по спине снизу вверх, ощупывая пальцами позвонки. Дойдя до затылка, обеими ладонями обхватывает мою голову и поднимает лицо к себе.
Какое-то время смотрим друг другу в глаза, а затем его взгляд стекает на губы.
По телу растекается тепло. Затаив дыхание, чувствую, атмосфера вокруг нас меняется. Воздух становится гуще и горячее.