Марк не договорил, но так уставился на губы Риты, что она сглотнула, чувствуя, как моментально пересохло в горле, и потянулась к нему, как изнывающий от жажды в пустыне.
Они уже почти поцеловались, но тут вдруг требовательно завопил Арсений, про которого они благополучно забыли.
— Ка-ка-ка! — гневно выговаривал он. Маленькие светлые бровки собрались домиком, лобик нахмурился, и вообще выглядел малыш крайне недовольным.
— Не знаю, чего тебе там хочется, Марк, — вздохнула Рита, неохотно отлепляясь от него. — Но вот твой племянник желает кашу. И если ему эту кашу сейчас не дать, этот маленький мальчик устроит нам большой-пребольшой скандал.
— Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, — ухмыльнулся Марк. — Но я, так и быть, готов подождать. До вечера.
— Или до дневного сна, — прищурилась Рита. — Если пойти гулять с Арсюшей прямо сейчас, то он после обеда отлично уснет в кроватке. Пара часов у нас точно будет.
— Отличная идея, — оценил Марк. — Тогда быстро завтракаем, и идем!
— Ты с нами? — удивилась Рита. Они ни разу не гуляли вместе, кроме того, первого раза.
— А ты против?
— Я абсолютно и полностью за, — улыбнулась она, чувствуя, как ее окутывает иррациональное ощущение счастья. Неуловимое, прекрасное и сладкое, как аромат яблонь возле дома крестной, цветение которых Рита в этом году все же увидела, как и хотела. Хотя и не думала, что это будет при таких обстоятельствах и такой ценой.
— Вот и прекрасно, — бодро сказал Марк и полез в холодильник. — А у нас есть что-нибудь поесть?
И это «у нас» прозвучало так по-домашнему, так по-семейному, что Рита с трудом сдержала улыбку.
— Ничего там нет, — сообщила она, размешивая кашу для Арсения и проверяя, не слишком ли она горячая. — Вы все съели, надо в магазин идти.
— Тогда можно позавтракать там, где мы кофе тогда брали, — предложил Марк, подходя со спины и целуя Риту в шею. — У них наверняка есть какие-то сэндвичи или круассаны.
Горячие твердые губы так восхитительно ощущались на коже, что Рита тихонько вздохнула от удовольствия.
— Хорошо, — пробормотала она, мечтая, чтобы скорее пришло время дневного сна. — Тогда я покормлю Арсика, соберу его, и пойдем.
Как же иначе ощущались ежедневные заботы о ребенке, когда не приходилось плавать в ледяном вакууме их с Марком взаимного игнора. Теперь все это — и кормление, и умывание, и сборы на прогулку — было лишним поводом прикоснуться, послать улыбку, пошутить, просто переброситься парой слов, и от такого буквально крылья вырастали.
Арсений словно почувствовал, как изменилась атмосфера между двумя его обожаемыми взрослыми, и тоже был в два раза веселее и счастливее обыкновенного. Щебетал, не замолкая, улыбался попеременно то Рите, то Марку и даже сказал новое слово, когда Рита посадила его в коляску и выдала любимую плюшевую утку.