Недотрога для плейбоя (Градцева) - страница 66

Он помог ей дотащить до квартиры урожай и даже совершил невозможное: отбрехался от двух кабачков, которые бабушка вознамерилась ему вручить. Я его после этого прям зауважала, на моей памяти еще никому этого не удавалось. Бабушка явно прониклась к Кириллу. Жаль. Будет теперь меня про него спрашивать постоянно, а он ведь со мной ненадолго. Только до тех пор, пока ему не надоест добиваться того, что он от меня никогда не получит. Или все же… получит?

– О чем задумалась, Мышонок?

Я вздрогнула от его голоса и поняла, что сижу, уставившись в лобовое стекло.

– Ни о чем, – торопливо ответила я, – спасибо за помощь. Отвезешь меня домой?

– Нет, здесь брошу, – саркастически отозвался Кирилл, заводя машину, а потом вдруг невзначай обронил. – Кстати, я тут живу недалеко.

Я напряглась.

– И?

– Без «и». Просто говорю, что живу тут недалеко. Если хочешь, можем заехать. Кино там посмотреть или музыку послушать.

– Музыку? – ядовито переспросила я. – Серьезно? И когда же мы будем ее слушать – до или после?

– Во время, – невозмутимо отозвался Кирилл. – Есть у меня пара огненных треков, под которые давно хотел с кем-нибудь потра…

Тут он посмотрел на меня и, не договорив, расхохотался.

– Крис, ты бы видела свое лицо! Мышонок, прости, но рано тебе со мной шуточками ниже пояса обмениваться, вот правда. Ты от любого намека моментально краснеешь.

– Тут просто жарко! – попыталась оправдаться я, чувствуя, как горит лицо.

– Не заливай, в тачке кондер работает, – усмехнулся Кирилл. – Но ты очень милая, когда смущаешься. Сразу хочется сделать вот так…

И не успела я ничего ответить, как он потянулся ко мне и поцеловал. Вкусно, жадно, правильно, как-то так, что невозможно было не ответить. Я простонала и послушно разомкнула губы, впуская его. Насладившись этим первым, немного диким поцелуем, дальше Кирилл никуда не торопился: перетянув меня к себе на колени, целовал долго и нежно. Губы, щеки, веки, шея, руки – казалось, он коснулся меня везде, умело выцеловывая узоры на коже, которая стала до болезненности чувствительной.

– Мы…договаривались…что…ты, – я не могла связно говорить и лишь горячечно выдыхала отдельные слова, едва сдерживая жалобные стоны, – не будешь…трогать…

– Ты первая начала, Мышонок, а я не железный, – Кирилл длинно лизнул меня от шеи до чувствительного местечка за ухом, и я замычала от удовольствия, окончательно потеряв всякую способность соображать. Он сносил мне крышу начисто, со всеми моими принципами, установками и правилами. Ничего не оставалось, кроме слепого глупого желания тыкаться в него носом, словно котенок, дышать им и сладко вздрагивать, принимая его ласку.