– Не смешно, Центурион.
– Очень смешно!
Сама же не улыбается. Блеск в глазах приобретает иной оттенок. Больно ей. Мне, блядь, тоже. Принимаю ведь. Ее всячески уберечь пытаюсь, но Варя же не понимает.
Придется быть подонком.
– Просто не хочу. Так понятно?
Все реакции заторможены. Вижу лишь ее лицо. Оно становится грустным. Закусывая губу, Любомирова пытается вернуть себе самообладание. А мне, блядь, в очередной раз охота наплевать на все и просто обнять ее. Давлю бутылку до дрожи в перенапряженных мышцах. По ним же новая порция жара ползет, пока в какой-то момент не приходит оцепенение. Спасительный паралич. Жаль, весьма кратковременный.
Потому что когда Варя вздыхает, быстро облизывает губы и уводит взгляд в толпу, внутренности разбивает противоречивая волна протеста.
– Ясно… Конечно… Я все понимаю… – вроде как бормочет, но я каким-то образом отчетливо слышу не просто слова, все интонации разбираю. Никакой шум, ор, грохот музыки не мешает. Заточен исключительно на нее. – А как думаешь, этот парень мне подойдет?
Замираю инстинктивно, когда внутри меня разрывается все, что успел собрать. Человеческий организм – гениальная система. Но знаете, в чем несостоятельность этой чертовой структуры? В том, что даже если хватит удар, прежде чем долбаное сердце полностью остановится, оно еще какое-то время по инерции совершает движения и позволяет в полной мере, поверьте мне, прочувствовать всю, мать вашу, боль.
Пока поворачиваю следом за Варей голову, не дышу.
– Самое то, – старательно выговариваю.
Каждый слог дается с трудом. И сам себя даже не слышу. Настолько громко тарахтит, трещит и скрежещет все внутри меня.
– Что ж… – отрывисто выговаривает Варя. Прежде чем подняться, смотрит мне в глаза. Уверен, что в эту секунду выдаю все свои чувства. Перекрыть не способен. Выливает все наружу. Веки дрожат, но и их опустить сил не хватает. – Тогда я пошла… Приглашу… Пожелай мне удачи…
– Удачи.
Шумный судорожный выдох с ее стороны. Разрыв контакта.
Не оборачиваюсь, чтобы посмотреть вслед. Не шевелюсь в принципе. Сугубо прямо перед собой смотрю. Пока в глазах не возникает жжение, даже не моргаю. Медленно подношу бутылку ко рту. Машинально глотаю теплое отвратительное пойло. Сдержанно выдыхаю. Сжимаю руки в кулаки. В груди все ярче горит. Захлебываюсь. Перемещаясь, собираюсь сцепить ладони и, уперев локти в барную стойку, запечатать ими рот, из которого рвется звериный рев. В принципе, выполнить это движение удается. И даже задержаться на пару секунд. А потом… В себя прихожу, когда уже двигаюсь в толпе людей. Затылок Любомировой на прицеле. Только сейчас отмечаю, что ее волосы снова светлые. Рывками сознание ловлю. Ни хрена в себе не уверен. Но остановиться не могу, пока не хватаю Варю за плечи, не разворачиваю, не впечатываю себе в грудь… Натужно с хрипом выдыхаю, словно от этого столкновения, наконец, кончаюсь. Да, блядь, безусловно, кончаюсь.