– Бойка, чтоб меня покрасили, – тащит юмор Чара. – Ты, бл…
– Переключаемся, – обрываю, напоминая о малыхе.
– Соррян, мисс Бойка, – подмигивает Нюте. – Батя твой, как лампа. Все, что хотел сказать.
Малышка издает какой-то рычащий звук и смеется.
– Мы тебя тоже рады видеть, – перевожу я.
– Сук, – ржет Чарушин. – Я, черт возьми, внатуре скучаю по твоей свирепой роже.
– Заезжай чаще в гости.
– Да, блин, не получается. Совсем никак.
Хочу сказать, что его Богданову тоже с распростертыми объятиями примем. Но не успеваю. Сначала слышу счастливый писк Нюты, а потом чувствую, как Варя обнимает со спины. Оборачиваться необходимости нет. Уверен, что она. Воркуют через мое плечо с дочкой. Толстовку мне слюнями заливают. Ну, то есть, только младшая малыха пузырит. Но провоцирует на эту экспрессию именно Варя – ненаглядная моя. Нюта на эмоциях еще и щипается. Морщусь, но стойко терплю, когда ловит пальчиками толстую шкуру моей шеи. Не умру. Как показывает время, крепкий зверь. Было бы для кого.
– Нельзя, – перехватывает крошечную ладошку Варя. – Нельзя щипаться, солнце. Папе больно.
– У-у-у… – отвечает ей дочь.
– Да, больно. Иди ко мне, – мелькнув светлым пятном по пространству, наконец, оказывается полностью передо мной. Пока забирает Нюту, на мгновение взглядами встречаемся. Подмигиваю. Неисправимая моя неженка, краснеет. – Привет, – на серьезе здоровается.
– Привет, – тяну не в тон. Сгущая, приглушаю. И с этим, казалось бы, обыкновенным словом часть своих реактивных чувств передаю.
Варя еще ярче смущается. Возмущаясь, щурится и незаметно тычет мне в ребра пальцем. Потом, не удержавшись, смеется. Нюта сразу за ней срывается. Хохотухи, блин.
– Так, ребята, я погнал, – линяет с наших берегов Чара.
Только киваем и машем вслед. Может, за своей Богдановой помчал. Ухмыляясь, без всяких издевок и богохульства возлагаю чистейшие молитвы, что ему сегодня перепадет хоть немного ласки.
Нюта, наобщавшись с Варей, ожидаемо перескакивает обратно ко мне на руки. Утешаю свою мнительную даму тем, что с меня просто лучше видно окружающий мир. Не думаю, что дело в каких-то приоритетах. Мы все вместе тащим. Заботимся, балуем, любим. Ни больше, ни меньше. Поровну делим и умножаем.
– Ну, как дела? – спрашиваю по дороге на парковку.
– Два зачета экстерном сдала. Еще по двум договорилась выслать работы на почту, – делится Центурион. – До декабря свободна буду. Есть возможность из дома порешать.
– Круто, – хвалю, прижимая на ходу к боку. Никуда не спешим. Медленно шагаем, не обращая внимания на толпу. – А Курочкин как? Не успел к нему заглянуть.