– Хорошо. В гости приглашал. Я обещала, что в воскресенье заедем.
– Не вопрос. Только про свою онлайн-конференцию не забудь.
С недавних пор пашем над разными проектами. Я привычный шутер разрабатываю. Варя же перешла на визуальные новеллы[1]. Говорит, ей сейчас комфортнее с ними работать. Учитывая, сколько сил и эмоций раздает в реале, не удивляюсь. Лишний адреналин ей ни к чему.
– Дак конференция аж вечером, – отмахивается она. Потом вздыхает и добавляет: – Но спасибо, что напомнил.
Улыбаюсь, когда в подбородок прилетает быстрый поцелуй. Стискивая одной рукой, приподнимаю и сам целую. Ловит губами. А Нюта наши сомкнутые губы – пальчиками. Слушая ее монотонный лепет и ощущая прикосновения, со смехом разрываем поцелуй.
– Давай, запрыгивай, – открываю для Вари пассажирскую дверь.
Незаметный шлепок по заднице – вовсе не ускорение. Своего рода ласка. Выдаю и снова подмигиваю, когда оборачивается. Захлопываю дверь, прежде чем возмущаться начнет.
Пока устраиваю в кресле малыху, слышу знакомое:
– Я снимаю!
Вскидывая взгляд, растопыриваю пальцы и корчу наглую рожу. Нюта взвизгивает и, надувая губы, громко фыркает. Секунду спустя пыхтит, как паровоз. Так забавно это выглядит, что я откидываю голову и просто ржу. Варя с переднего сиденья покатывается. И продолжает снимать, конечно же.
В дороге так же. Врубаем Нюткину любимую песню, подпеваем и дурачимся на камеру. Столько уже этих архивов, но Варя не унимается. Говорит, когда-нибудь будем пересматривать. Да, точно будем. Седые и счастливые.
Дома Центурион хвалит меня за сварганенный наспех ужин. В самом деле, мешанина – проще некуда. От силы пятнадцать минут заняло. Но, мать вашу, как же она улыбается. Какие-то струны за грудиной сводит. Трещат и звенят они. Обнимаю свою родную и в который раз удивляюсь тому, что счастье бывает таким обширным. Забивает ведь все. Ничего другого попросту не оставляет.
У Нюты своя еда, но мы привыкли садиться за стол втроем. Успеваем есть и поочередно кормить малыху. Пока она жует свою ложку каши, сами закидываемся. Потом снова ей. Еще и разговариваем, шутим, смеемся.
Сытые дети хорошо спят, а у родителей есть время на личные приключения.
– Хочу тебя любить, – цыганю, как учила.
– А глаза совсем другое отражают, Бойка, – ехидно поддевает Центурион.
Краснеет и хихикает, когда нахально вдавливаю в матрас.
– Это я просто чересчур сильно хочу, – напираю с ухмылкой.
– Любить, да?
– Любить, да.
Кусаю за шею. Жадно всасываю кожу. От вкуса и запаха пробирает до дрожи, как голодную зверюгу.