Кристина покусала губу, вытянув себя из омута, в который этот тип всегда затягивал одним своим появлением. Лариса, вся раздраженная, но утихомиренная, послушно прошла в открытую Лукой дверь нотариальной конторы и с самым недовольным видом встала в стороне, ожидая, пока адвокаты договаривались с секретарем о назначенной встрече. Девушка тоже не стала встревать. Кажется, на Филиппа Ивановича вполне можно было положиться — надежный, уравновешенный, серьезный и компетентный специалист, который не любил лишних слов и обещаний, но всегда давал четкие ответы на конкретные вопросы. Всех заинтересованных лиц наконец вызвали в отдельный кабинет, предварительно проверив документы. Кристина невольно прошла в опасной близости от Луки, который встал в коридоре, словно страж, контролируя ситуацию. Его провожающий взгляд ощутила всей поверхностью кожи. Да что там… до позвоночника пробрало… Вспомнив, как отвесила ему пощечину, как кричала на него и прогоняла, почему-то содрогнулась. С таким лучше не становиться врагами. Он источал опасность. Всегда. И он все еще ее хотел…
Еще какие-то формальные разговоры и организационные вопросы, и вот наконец нотариус вскрыла конверт и начала читать: «Город Москва, Российская Федерация. Шестнадцатого сентября две тысячи восьмого года, я, Петр Данилович Рогожин, двенадцатого мая тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения, гражданин Российской Федерации, зарегистрированный по адресу… настоящим завещанием делаю следующее распоряжение…»
Кристина заметила, как Лариса вся напряглась, стискивая зубы и истерично постукивая кончиками ногтей по подлокотнику, хотя изо всех сил изображала полное безразличие, вальяжно раскинувшись в кресле, распахнув и разложив вокруг себя роскошные меха. Нотариус продолжала монотонно зачитывать текст.
«Все мое имущество, какое окажется ко дню моей смерти мне принадлежащим, в чем бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось, я завещаю своей дочери, Кристине Петровне Рогожиной…»
Теперь и Кристина нервно вздрогнула и прижала ладонь к губам, чтобы сдержать возглас удивления. Значит, все-таки отец помнил о ней и уже давно хотел именно этого… Почему-то из глаз неконтролируемо полились слезы. Она закрыла глаза и откинулась на спинку стула. Ей было абсолютно все равно, что принадлежало ему на момент смерти. Возможно, эта расторопная и предприимчивая дама и правда обобрала его до нитки, но все же сам факт, что он думал именно о ней давно переполнил вновь всколыхнувшимися чувствами и воспоминаниями. Еще незажившая рана открылась и заболела, вышибая весь воздух из легких.