Гость программы побледнел. У него даже лицо вытянулось, а потом тут же помрачнело, и взгляд из приторно-слащавого сделался непроницаемым, как гранитная стена.
— Компания действительно доказала свою полную непричастность к деятельности Решетиной, а вот мои личные отношения с ней — выдумки жадных до скабрезных скандалов журналистов, — заявил он холодно, больше уже не рассматривая Кристину, словно лакомый кусочек пирога. Теперь он скорее убивал ее взглядом, а не собирался съесть.
— Вообще-то никто этого не утверждал, — заметила она небрежно, — хотя логичным было бы предположить подобное, учитывая ваши публичные заявления о собственной насыщенной личной жизни.
— Моя личная жизнь вас не касается! — вставил в конец взбешенный гость и подскочил с места.
— Вплоть до этого момента впечатление создавалось совершенно иное, лишь поэтому я и отважилась уточнить некоторые детали.
— Выключите камеры! Прекратите съемку! — завопил вдруг Андрей Константинович, властным жестом тыкая в ближайший объектив указательным пальцем. — Это не входило в сценарий программы!
Зная, что гостя и так уже больше не снимали, да и от микрофона отключили, Кристина неспешно встала, чтобы с ней отсняли крупный план. В ухе вновь раздалась возмущенная брань, на этот раз переходящая всякие границы. — Бестолочь! — вдруг вновь ворвался в ее ухо безумный вопль шеф-редактора. — Я не давала тебе разрешения вносить свои поправки в вопросы к гостю! Кристина на миг стиснула зубы, но и бровью не повела.
— Такие вот противоречивые тенденции ведения современного бизнеса… — насмешливо прокомментировала закономерный финал ведущая, идя навстречу объективу и разводя руками. — С нами был наш гость, владелец компании ЭкоТи, Андрей Константинович Акимов, и я, Кристина Рогожина, в новом шоу на Прайм ТВ «Время — деньги». До свидания!
Кристина сняла наушник и немного отдышалась. Гость смотрел на нее обозленным волком, по-видимому, собираясь продолжить стычку. Только ей однозначно было не до него.
— Всего хорошего, — кивнула она с невозмутимым лицом, кинув короткий взгляд на окно аппаратной, и вышла из студии.
— Сука! — Услышала за спиной, а еще с десяток других нелицеприятных слов, которые на телевидении обычно запикивают. Что ж, это было, пожалуй, заслуженно, но почему-то не вызвало ни малейших эмоций. Ей было абсолютно все равно, что думал о ней этот беспринципный папенькин сынок, на чьи деньги он и раскручивал свой бизнес весьма сомнительными методами. Об этом она уже тоже успела прочесть в интернете пару строк.
Поднявшись на третий этаж, Кристина нашла аппаратную и дернула ручку. Дверь, к счастью, оказалась незапертой, иначе в порыве накопившейся в ней ярости она вполне могла бы начать бить в нее ногой. Ее уже очень… очень давно так не доводили. Перед двумя десятками мониторов сидело человек пять сотрудников, среди них и шеф-редактор собственной персоной, которая всю программу считала себя вправе орать ей в ухо, да еще и обозвала в конце бестолочью. Не дав никому сориентироваться, ворвалась в чужое рабочее пространство и дернула за спинку кресла на колесиках, на котором восседала, словно нахохлившаяся крыса, эта в конец обнаглевшая девица. Кресло резко отъехало назад, сильно стукнувшись о стену. Девица охнула, вцепившись в подлокотники, собралась вскочить, но Кристина намеренно подступила вплотную.